домов – только род связанный кровью. И если погибает глава рода, с первыми лучами солнца погибают и остальные. Л теперь вопрос – как можно было заставить работать на себя гордых истинных вампиров Хаоса?
Догадка мелькнула сразу. Я дернулась, попыталась вырваться, но меня удерживали. Тогда замычала, засучив ногами, пытаясь хоть как-то привлечь внимание. Первым на меня посмотрел Юрао, нахмурился, и мрачно спросил:
– В чем дело?
Я замычала отчаяннее, предприняв очередную попытку вырваться.
– Уже не весело? – язвительно поинтересовался вампир.
Счастливчик перестал изображать кота обыкновенного, всмотрелся на меня и выдал:
– Да нет, малышка что-то сказать пытается.
О, Бездна, хоть кто-то понял. И я указала на край татуировки, видимый только мне – так как вампир был в полурасстёгнутой рубашке, и стоял боком к Юрао. То есть дроу не видел.
– И чего там? – напряженно спросил Юр.
Теперь и вампир на меня странно и заинтересованно смотрел. Я протянула руку, и дернула его рубашку, открывая вид на татуировку для Счастливчика и Найтеса. Вампир отпрянул сразу,
видимо ему мои прикосновения были совсем отвратительны, а дракон и дроу переглянулись.
– Ничего не понял, – сознался кот.
– Я тоже, – Юр на меня посмотрел. – Дэй, в чем дело?
Чуть не запрыгала от злости, но все кончилось тем, что меня подняли, и теперь я просто висела, болтая ногами, а рот держали очень крепко – не любят вампиры проклятий. Яростно выдохнув, я подняла руку, закатала рукав и нарисовала пальцем незримую татуировку. Никто ничего не понял! Я взвыла, и попыталась еще раз. Указала на вампира, снова нарисовала татуировку, снова указала на вампира, развела руками в ярости глядя на дроу. Найтес не понимал!
– А я догадался, – Наавир спрыгнул на землю, обратился лордом и начал объяснять Юру. – Малыш намекает, на наличие у вампиров татуировки.
– Ну это и троллю ясно, – ответил Юрао, – только не понял зачем она на это намекает?
Отчаянное мое мычание было все же малоинформативным. И тут выяснилось, что с нами Оруг.
– Так у нас в Хаосе все вампиры с татуировками, они у них принадлежность к роду обращенных обозначают.
Я указала на кентавра, и радостно зааплодировала.
На меня странно и опять же ничего не понимая, посмотрели все. Взвыла. Я умру и смерть моя будет на их совести!
– Отпусти ее, – вдруг произнес вампир, – попытается проклясть – убьешь на месте.
Ладонь вампира державшего меня как-то неуверенно сдвинулась, давая мне возможность говорить. О, Бездна всемогущая!
– Юр, – почти закричала я, – они из Хаоса. Из Хаоса, Юр. Они обращенные, а не по крови как наши. У них один глава рода, и если он погибнет, они тоже погибнут все, понимаешь?
– Я ничего не понимаю, – признался Наавир.
Юрао молчал, а потом золотые глаза просветлели, он кивнул и выдал:
– Понял! Думаешь эта морская ведьма, как и с Витори поступила? То есть забрала самое ценное, в смысле главу рода, и потому кровососы у нес как псы цепные?
Вампиры зарычали. Все, разом, зло и разгневанно, принимая боевую трансформацию, от чего когти у того, что меня держал, начали стремительно удлиняться. Меня это напугало, с одной стороны, а с другой это стало явным подтверждением моей теории.
– У нее ваш глава рода, – не вопрос, утверждение, которое я произнесла, глядя в красные глаза вампира.
– Быть не может, – отозвался Оруг. – Вампирские роды своего главу охраняют так, что не подберешься, главы по тысяче лет живут, столько же и вампиры рода бессмертны.
– Согласен, – вставил Наавир, – мы как-то по молодости пытались умыкнуть одного, очень уж там род расплодился, на наши территории залезать начали, так у нас не вышло. Невозможно, малыш.
А глаза стоящего напротив меня вампира медленно гасли, ярость в них затмевалась отчаянием, и я поняла – возможно. Моя догадка верна.
– Мне очень жаль, – не могла не сказать.
Вампир молча кивнул, и хрипло произнес:
