раздельный санузел, еле живой лифт и слышно всех соседей – на звукоизоляции сэкономили. Строили кооперативщики специально для озверевших от тесноты советских граждан, которые тогда хватали любое жилье, которое было, решали квартирный вопрос явочным порядком. Главное, тогда был метраж, больше ни на что не смотрели. Ну и кухня, чтобы не толкаться. Потом немного поутихло, потом разработали унифицированные серии, ими сейчас «Аэропорт-2» застраивают – там потолки два и восемь, подземная парковка, как в загнивающем капитализме. А эти стали продавать по дешевке – вот я и купил, благо деньги были. Мне одному много не надо.
Ладно, пора вставать.
Поколотив вместо намаза мешок и поработав на тренажерах (у меня их три, одна комната целиком ими заставлена – живу-то один), пошел в душ. Вода опять еле теплая… ну что это такое? Право слово. Хотя…
В Афганистане хорошо, если была такая…
В прошлом месяце мне исполнилось тридцать пять лет – десять лет до предельного срока[2], но так мне до пенсии год остался. По итогам третьей афганской спецкомандировки мне подвесили подполковника, хотя я точно знаю, что есть в штабе кое-кто, кто голову отдаст за то, чтобы я навсегда остался капитаном. Но звания для меня, скажем, дело не такое важное. Если бы я хотел быть генералом, то устроился бы в первый отдел «Ижмаша», там все сотрудники действующие, и с присвоением званий[3] проблем никогда не было. Но скучно там. Скучно.
Имен у меня много. Афганцы меня звали рафик Искандер[4], ливийские спецназовцы просто – Аль-Ах[5]. Вооруженная оппозиция в Афганистане называла меня Джинном и давала за мою голову сто тысяч долларов США. Видимо, такие аналогии у них возникли потому, что и я, и вся моя группа знали арабский и могли сойти за душманов – наемников из стран северной Африки или Персидского залива. В документах, которые хранятся в сейфе начальника отдела кадров УКГБ по УАССР, стоит имя Александр Васнецов, но оно тоже фальшивое. Его я получил на первой неделе обучения, когда нам приказали за один час придумать себе новое имя, желательно взятое из литературы, чтобы запоминать было проще. Кто-то брал фамилию и имя героев произведений, а я взял фамилию известного русского сказочника Васнецова. Зачем? Затем, что сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок. Это у меня хобби такое – я читаю русские сказки. И на самом деле там больше мудрости, чем кажется на первый взгляд.
Вода стала еще холоднее. Что и неудивительно, мы мучаемся с этим не первый год. Из-за дерегулирования строительного комплекса – жилье строится намного быстрее, чем инфраструктура. Но думаю, это лучше, чем ютиться на тридцати метрах всемером.
Завтрак мой прост – кофе, заваренный еще вчера, и лепешка. Лепешки я покупаю у Сейфулло, переехавшего сюда таджика. У него небольшая пекарня на Ленина, и туда ходит полгорода. Даже простая лепешка получается вкуснее, чем буханка хлеба с хлебокомбината[6]…
Вряд ли Сейфулло подозревает, кому он продает эту лепешку. У многих таджиков с той стороны родственники…
Утро обещает быть добрым…
На работу я пойду, конечно же, пешком – погода хорошая, чего париться в автобусе. Время есть… старый Ижевск – город относительно небольшой, многие пешком на работу ходят – например, не раз видел идущего на работу Михаила Евгеньевича Драгунова, он в центре живет, у шестьдесят восьмой школы.
О… кажется, начинаю государственные тайны выдавать.
В самом засекречивании и конструкторов, и разработок я не вижу ничего, кроме бреда. Все равно мы с «Абаканом» и Унифицированным комплексом[7] идем впереди американцев, сколько бы они ни вылизывали свою «М4». В более крупном калибре мы тоже впереди – «Барретт», с его сдвигающимся стволом не конкурирует со «Взломщиком», дающим минутные группы, а «КОРД» – даже нет смысла сравнивать с «М2», которому вот-вот исполнится сто лет со дня принятия на вооружение[8]. Возможно, имело когда-то смысл секретить средний калибр – НАТО и близко не имеет такого на вооружении, полуавтоматическая винтовка калибра 9x72 и пулемет под тот же патрон, который запросто выбивает духов от тысячи и далее метров, но теперь-то какой смысл, если мы их продаем и на выставках выставляем. Но тем не менее секретят. И самый бред в том, что этим занимаюсь и я в том числе.
Сейчас я прикомандирован как раз к первому отделу «Ижмаша». По документам я там числюсь инспектором, но по факту решаю две задачи. Первая – отработка антитеррористической защищенности громадной территории основной площадки «Ижмаша», включающей в себя МСК-11, МСК-12, МСК-13 и МСК-14, а также «Ижсталь». А защищать есть чего, учитывая наличие там оружейного конструкторского бюро, ракетного конструкторского бюро, бюро, занимающегося совместно с Казанью и ИжГТУ[9] ударными БПЛА, и конструкторское бюро, занимающееся управляемыми артиллерийскими снарядами и головками самонаведения для авиабомб. Вторая – работа совместно с ижмашевскими стрелковыми КБ по модернизации старых образцов и запуску новых. Все-таки реальный опыт работы с оружием, в том числе в Афганистане, бывает не лишним. Хотя прислушивается ко мне в основном молодежь, зубры непробиваемы, их только директор по качеству – Гольдман Павел Яковлевич – расшевелить может. Тот за три рекламации в квартал лишает квартальной премии, за пять ставит вопрос о снятии начальника цеха…
Ижевск – город, расположенный на холмах. Чем-то он напоминает мне Дамаск, хотя улицы чище, и простора на них больше, но в Дамаске так же
