этот ряд спускался к воде. Рядом с берегом валялось несколько колышков, словно кто-то собрался разметить поле для гольфа, но устал и решил пойти выпить чаю.
Неловко подойдя к тому месту, где застыл Балди, я примирительным тоном окликнул его, стараясь, чтобы мой голос звучал весело:
– Привет, Балди!
Он смотрел на воду. Я понял, что, выходя из дому, он все еще был не в себе, потому что, против обыкновения, Балди пренебрег необходимостью одеться подобающе погоде. Одежда его промокла насквозь. Узкие плечи его были опущены, и дождь заливался за воротник. Следовало немало попотеть, чтобы найти более совершенный образ угрюмого отчаяния.
Он не ответил на мое приветствие и не отвел взгляда от пруда. Снова нарушив молчание, я произнес:
– Полагаю, это весьма неплохое местечко для одной-двух ящериц, не так ли?
Он поднял на меня взгляд, полный скорби. Горькая складка его губ напоминала воротца в крокете.
– Только одной, – прохрипел он. – Но какой, Барти! – Из него полились новые потоки слез.
Я снова утешительно похлопал его по плечу.
– Давай, Балди, – сказал я, – брось, ты же крепкий парень. В чем тут дело?
Он шмыгнул и покачал головой, стряхнув капли дождя.
– В любви, Барти, – ответил он. – Тут дело в любви.
Я окинул его полным воодушевления взглядом, как Фернандо Кортес на вершине в Дарьен.
– Ты хочешь сказать, что Мэрилин теперь холодна, как лед? Это легко поправимо, должен тебе сказать. Немедленно лети к ней с лучшим букетом и расскажи ей о ее прекрасных глазах. Забросай ее сонетами. Не отходи ни на шаг. Девушки типа Мэрилин падки на стишки.
– При чем тут Мэрилин, олух? – Он возмущенно выпрямился и расправил плечи, но от этого стал не особо выше. – Я люблю другую.
– Другую? – Я охнул, или ахнул, или что там еще делают, когда слышат самую невероятную новость в жизни. – Кого?
– Богиню! – ответил он. – Она прекрасна как… как… Я не могу придумать сравнения, но она словно актриса из фильма «Настоящая Маккой», Барти.
Я сделал непроизвольный шаг назад, потом сделал еще один, произвольный, для ровного счета.
– Хочу сказать, ты ведь это не серьезно, приятель? Нарушение супружеской верности – это одно, но прямой разрыв? Кроме прочего, нельзя сбрасывать со счетов реакцию разъяренной Буффе. Последствия могут быть непредсказуемы.
– Это не имеет значения, Барти, – ответил он. – Сердцу не прикажешь.
– Правда? Ну, тогда учти, Мэрилин для тебя опаснее тигра. И это не преувеличение.
Балди снова поник.
– Это не имеет значения, – повторил он. – Ибо, хотя любовь моя не померкнет с годами, богиня даже не улыбнулась мне.
Меня озарило – не в прямом смысле, конечно; Солнцу потребовалось бы немало усилий, чтобы пробиться сквозь вечную пелену туч, – все прояснилось в переносном смысле.
– Погоди, Балди. Ты любишь другую, но она не отвечает тебе взаимностью?
– Именно так, – подтвердил он, и лицо его слегка прояснилось. – Ты всегда найдешь правильные слова, Барти. Именно поэтому я и попросил Слайти доставить тебя сюда.
– Ты хочешь, чтобы я посоветовал тебе, как завоевать ее сердце? – Дельце выглядело весьма щекотливо. Не очень-то хорошо помогать друзьям разрушать семейное счастье. Кроме того, меня мало прельщала перспектива оказаться рядом с разведенной Мэрилин Буффе. Когда в период ухаживания у Балди с будущей невестой случались ссоры, синие глаза Буффе останавливались на Бартоломью, как на запасной цели ее матримониальных претензий. При мысли еще раз оказаться на мушке Буффе мое сердце ухнуло в колодец, а колени предательски задрожали. Или наоборот. В любом случае предложение Балди не было для меня нисколько заманчивым.
– Я ничего не буду тебе советовать, – сказал я. – Мои уста немы.
– Советы мне не нужны, – заверил Балди.
– О, замечательно. – Я с облегчением выдохнул. Но рано я радовался.
– Я хочу, чтобы ты поговорил с ней.
– С кем? – переспросил я, и дрожь снова охватила меня. – С Мэрилин?
– Не с Мэрилин. Прекрати говорить о Мэрилин! Она в прошлом и забыта, как Ниневия и Тир. Я хочу, чтобы ты поговорил с ней.
Его бледные пальцы махнули в сторону темного пруда. Я повернулся в указанном направлении, пытаясь разглядеть сквозь занавес дождя, стоит ли кто- либо на другом берегу. Но я никого не увидел.
– Где она? И самое главное – кто она?
Вместо ответа Балди присел возле самой воды. Он протянул руку и провел по воде пальцами, словно бы в определенном ритме двигая ладонью, хотя он никогда не мог отбарабанить ни одной мелодии. Через некоторое время, кажется удовлетворенный, он встал и отошел в сторону.
