«Завоевания динозавров». Его самостоятельные романы включают в себя «Кости бога», «Кристаллическую память», «Леса» и «Цирк Абрахаса Марвела»; он также внес свой вклад в серии «Дикие карты» и «Город роботов Айзека Азимова» под псевдонимами С.Л. Фаррел и Мэтью Фаррел. Его короткие рассказы объединены в сборники «Каменный дождь» и «Гобелен из двенадцати рассказов». Последний его роман «Падение Ассасинов» включен в серию «Новый Эдем». Лей живет с семьей в Цинциннати, Огайо.
Стивен Лей
«Воздушная кость» и «каменная кость»
Возьмите небольшой камень, бросьте во вращающийся цилиндр, добавьте абразива. Беспорядочно встряхивайте в течение нескольких дней, пока песок не обтешет грубые края и не закруглит грани. В конечном итоге из сурового булыжника выйдет камень, преобразившийся, округлившийся, мерцающий и полированный, как расплавленное стекло, проявив все свои цвета и жилки…
Когда-то в детстве родители подарили мне набор для обработки камня. Я быстро справился с предлагаемыми в комплекте галечками, довольный тем, что выходило из моего громыхающего цилиндра, но утомительные, длинные часы, затрачиваемые на достижение результата, мне наскучили. Подобно большинству детей моего возраста, я предпочитал быстрые удовольствия. Я бы, конечно, поставил набор для полировки в угол, как и все другие игрушки, получаемые мной каждый месяц, если бы однажды вечером в мою комнату не зашла бабушка.
– Вот, Томио, – сказала она, протягивая мне обычный темно-серый булыжник. – Отшлифуй его для меня.
– Конечно, бабушка, – ответил я. Все мы привыкли повиноваться жестким требованиям Норкон, установившей в нашем доме матриархат и привыкшей к беспрекословному послушанию. Я подбросил камушек на ладони. В нем не было ничего особенного, мой глаз никогда бы на нем не остановился. Просто кусок гранита. – Почему бы тебе не попросить у садовника опал, бабушка? – предложил я, не желая разочаровывать ее, когда камень после шлифовки, как я был уверен, окажется посредственным. – Он выглядел бы намного лучше.
Она фыркнула, взяла у меня камушек и подняла его на ладони. Я помню ее пальцы, тонкие и морщинистые, с опухшими и скованными артритом суставами, который прогрессировал с годами.
– Видно, ты не знаешь, что это, – сказала она мне.
– Гранит, – ответил я. – Его кругом как грязи.
Она отрицательно покачала головой.
– Это Акико. Моя бабушка.
Я наморщил лоб.
– Я не понимаю, бабушка.
– Я вижу, – вздохнула бабушка Эвако и присела на кровать, вертя камушек в лучах полуденного солнца, проникающих сквозь окно. – У Акико был прекрасный сад на нашей вилле в Чинча Альта. Я там выросла и часто заходила к ней. В мое последнее посещение, как раз перед ее смертью, она взяла этот камень из сада – обычный камушек, ничем не лучше других. И все же… каждый раз, когда я смотрю на него, я вижу Акико и тот сад. Пока этот камень остается у меня, я не забуду ее. – До этого момента бабушка стояла, обернувшись к свету, теперь она оглянулась и уставилась на меня взглядом твердым, как края гранита. – Как же он может быть не самым красивым, если он хранит истину и воспоминания?
Больше она мне ничего не сказала, просто положила камень на покрывало и вышла из комнаты, зная, что я сделаю то, что она просила. И конечно же, я выполнил ее просьбу. Пришлось потратить несколько дней, чтобы камень засверкал, а все острые грани стерлись и закруглились. Когда, наконец, я вытащил его из цилиндра, завораживающий водоворот цветов прокатился по моей ладони, и я вертел его и так и сяк, удивляясь сложности игры красок и оттенков.
Бабушка Эвако слабо улыбнулась, когда я отдал камушек ей.
– Теперь он больше похож на нее, чем раньше, – сказала она. – Я вижу ее истинную красоту, скрытую в камне.
С тех пор в течение многих лет я собирал камушки из мест, которые считал для себя важными, и пытался открыть их внутреннее совершенство. Очень часто результаты были неутешительными, я зря только тратил время. Но некоторые я всегда носил с собой, где бы ни находился.
Бледно-розовый обломок кристалла с вкраплениями, найденный в саду Норкон на мысе Хиномисаки рядом с Изумо, – это часть дома, протянувшегося вдоль Ниппон, и перфектура Шимане, возвышающаяся над ним, на которые я мог смотреть бесконечно…
Толстая игла темно-серого гранита с гор Нью-Гемпшир, где я учился в университете, – мягкая атласная шероховатость ее поверхности всегда вызывала в моем воображении картину осени на Восточном побережье Америки…
Почти идеальный шар с безумно прекрасными белыми линиями с кратера Тихо на Луне – мой первый космический полет, паника от того, что, кроме скафандра, ничего не отделяет тебя от бесконечного вакуума, и эйфория от чувства легкости, движения по пыльным равнинам с притяжением в четыре раза меньшим, чем на Земле…
Красно-оранжевый мрамор с обильными коричневыми прожилками – я поднял его с вершины горы Олимп на Марсе, во время своего восхождения с Авариэль. Мне казалось тогда, что я встретил единственную настоящую любовь своей жизни…
Черная, стекловидная сфера с темно-синими крапинами – пляж в бухте порта Блэкстоун. Этот камень означал также Авариэль.
