Присел рядом на песок с таким же прутом, вытянул ноги, загорелый, с каплями воды на смуглой коже, словно вышел из реки, а не пришел от костра. Пряди коротко стриженых волос – модой на длинные мужские прически лэрд явно пренебрегал – слиплись и забавно торчали, и казалось, что лэрд совсем молод, едва ли не ровесник Маред. Если, конечно, не заглядывать в глаза…
– Благодарю, – неловко произнесла Маред, – держа тяжелый прут с коричнево-золотоыми, истекающими жиром и соком кусками мяса, между которыми виднелись колечки лука, подгоревшего, но все равно соблазнительного.
И ведь запаха дыма она действительно не чувствовала, только сейчас опять потянуло из кустов жареным, так что рот снова наполнился слюной.
– Выпейте еще немного, – то ли попросил, то ли посоветовал Монтроз, разливая по стаканам вино. – Замерзли? Если больше не будете купаться, то лучше снять мокрое.
– Буду, – упрямо сказала Маред и вцепилась зубами в удивительно сочное и нежное мясо.
– Вы получили домашнее образование? – негромко спросил лэрд, когда она расправилась с первым куском и с сожалением посмотрела на следующий: есть не хотелось, но и отказаться от такого великолепия не было сил.
– Да, меня учил отец. А что? Вы тоже думаете, что в провинции нельзя получить хорошее образование?
– Не думаю, – ровно сказал Монтроз. – И хватит уже топорщить иголки. Вы можете не отвечать на мои вопросы, если не хотите.
Сжав в ладонях стакан, Маред молча поднесла его к губам, глотнула. В самом деле, зачем она огрызается даже сейчас? Ведь лэрд постоянно подчеркивает, что видит в ней ум и трудолюбие. Да и сейчас они отмечают – что? Победу Маред на тестировании.
– Извините, – тихо отозвалась она, глядя на колыхание вина в стакане. – Я не хотела… Просто… слышу иногда подобное.
– От тех, чьи предки сами приехали в Лунден два-три поколения назад? – иронично усмехнулся лэрд, тоже выпив. – Не обращайте внимания. Столица – сердце Империи, сюда всегда стекались лучшие умы и свежие силы. А те, кому нечем больше хвалиться, бахвалятся происхождением. Думаю, отец бы вами гордился. Он ведь хотел, чтобы вы продолжили обучение?
Маред кивнула. Потом все-таки разлепила внезапно пересохшие губы:
– Он очень хотел… Говорил, что напишет мне рекомендательные письма… И что продаст дом, а сам переедет жить к своему другу, мэтру Вильмо, аптекарю. Двум старикам нужно немного… Он… всего месяц не дожил до моих шестнадцати лет. И не узнал, что я сдала вступительные экзамены…
– Простите, – очень мягко сказал Монтроз. – Я не хотел бередить ваше горе.
– Ничего, – старательно улыбнулась Маред. – Я не жалуюсь, не думайте. Бывает судьба намного хуже.
– Бывает, вы правы. Пойду посмотрю, что там с мясом…
Проводив взглядом скрывшегося в кустах лэрда, Маред отставила недопитое вино. Встала, сняв полотенце, спустилась к реке и снова прыгнула в воду. Знобкий холод показался даже ласковым. Вынырнув, она откинула мокрые волосы на спину, связав их узлом, и поплыла к дальнему берегу. Пусть не так красиво, как лэрд Монтроз, но быстро и почти зло рассекая упругую непослушную воду. Уткнувшись в отмель, развернулась и поплыла обратно, глядя только в серебристую рябь перед собой. Глаза немедленно защипало от воды, но это ничего, ведь когда лицо мокрое, не видно, что глаза слезятся.
Вернувшись обратно, Маред в изнеможении распласталась на отмели у берега, едва прикрытая водой. Посмотрела в уже темнеющее небо, подумала, что пора выбираться на сушу. Она ведь только по полному имени Мерерид – морская дева. Какое там море в холмах Мюво? А для тьены Маред Уинни и эта река – небывалая роскошь.
Тело ныло блаженной усталостью, спокойной и радостной истомой. Выбравшись из реки, она подхватила платье и корсет с чулками, и только хотела было взять полотенце, как Монтроз снова протянул ей свое – теплое. Опустив глаза и не в силах даже поблагодарить, Маред отошла в кусты и сняла мокрое белье, с головы до ног растеревшись пушистой мягкой тканью, потом натянула чулки и платье – на корсет уже не было сил. Вернувшись на полянку, она села и, чтобы ничего не говорить, подняла прут с уже остывшим мясом. Желудок будто забыл, что пару часов назад, не больше, в нем было полно еды!
Запивая сочную душистую ягнятину из снова наполненного стакана, Маред едва не всхлипывала от удовольствия, а потом, мгновенно наевшись, закуталась в полотенце поверх платья, чувствуя, как тепло от вина и еды расходится по телу.
Темнота упала на лесок вкрадчиво и незаметно, расползлась, как туман, разлилась в воздухе сначала робкой голубизной, потом уверенно налилась синим и фиолетовым, загустела. Окончательно согревшись, Маред разомлела. Река тихо плескала, вода блестела серебряными штрихами, про которые няня рассказывала, что это следы крошечных водяных фейри… И Маред подумала, что не может все быть так плохо, как ей кажется. Лэрд Монтроз, оказывается, бывает вполне человечным. Если рискнуть и рассказать ему все… Неужели он, с его огромным опытом, деньгами и связями не придумает, как ей помочь?
Привстав навстречу выходящему из кустов Монтрозу, Маред уже открыла рот, но осеклась: лицо лэрда, убирающего в карман фониль, было пугающе спокойным, застывшим. Таким, словно мысли королевского стряпчего были где-то далеко-далеко.
– Может быть, пора домой? – тихо предложила Маред, ясно понимая, что момент для разговора совершенно не подходящий.
– Как скажете. Накупались?
И тон у него снова был чужой, холодный и скучающий. Бегло глянув на одетую Маред, Монтроз быстро собрал вещи, молча отнес корзину к
