– Я… в зал выскочил, когда это уже случилось. Нажал на кнопку вызова охраны, попытался его урезонить. Ну… сами видите, милэрд, он и мне… Потом по зеркалу бутылкой коньяка – зеркало вдребезги. Прибежала охрана, скрутили его. Госпожа Анриетта тоже на шум пришла, начала клиента успокаивать, повела его в кабинет, а я в зале остался. Там было совсем немного посетителей, человек с дюжину… Я принес извинения, велел подать на каждый столик десерт и коктейли за счет заведения… Кто-то еще пошутил, что ради наших десертов готов терпеть такое зрелище каждый день…
– Ближе к делу, Ксавье, – мягко попросил Алекс, нетерпеливо косясь на дверь кабинета.
– А дальше ничего не было! – в изнеможении проговорил Ксавье, окончательно приваливаясь спиной к серебристо-серой стене, на фоне которой его худое вытянутое лицо показалось совсем мучнисто-бледным.
– Я ушел из зала, приложил лед к глазу, но… не очень помогло… Потом пошел искать, куда отвели этого мерзавца. Хотел сказать, что он здесь больше не работает, и пусть всех богов благодарит, если дело обойдется без полиции. Ну то есть… вы же понимаете, милэрд, нам полиция совсем не нужна, но клиент… Я зашел в комнату для персонала – его там не было. И на кухне… Потом в мужскую уборную – а он там… Такое… такое… Пол весь кровью залит… И нож… наш, кухонный! Я его и поднял… нечаянно. Клянусь, нечаянно…
– Все-все, Ксавье, я понял. Ну же, успокойся. Иди, попей чаю. А лучше – выпей рюмку коньяка. Иди-иди, на сегодня ты уже не нужен. И пусть кто- нибудь вызовет тебе экипаж, хорошо?
Метрдотель кивнул, нервно дергая лацкан когда-то белоснежного, но уже изрядно мятого и несвежего форменного фрака с клубной эмблемой. Поднял на Алекса тоскливый взгляд.
– Я пойду, да… А вы… скажете госпоже Анриетте? Что это не я…
– Разумеется, скажу, Ксавье, – терпеливо проговорил Алекс. – Ни о чем не беспокойся. У «Бархата» контракт с моим юридическим домом, теперь всем вопросами по этому делу буду заниматься я. И твоей защитой тоже. Ну, ступай…
Потянув парня за плечо, он оторвал его стены, поднял с диванчика, развернул и подтолкнул в сторону выхода. Сгорбившись, Ксавье побрел по коридору, пока не скрылся в дебрях зимнего сада, а Алекс, наконец-то, толкнул дверь кабинета, откуда слышался незнакомый раздраженный мужской голос.
Здесь все было понятно, ожидаемо и совершенно привычно. Двое мужчин, сидящих на диване напротив рабочего стола Анриетты, принадлежали Императорскому полицейскому управлению так явно, как если бы носили его герб выжженным на лбу. С подобными им Алекс имел дело постоянно, причем с разных сторон. Например, ему довелось побыть подозреваемым в паре очень неприятных дел но, к счастью, без всяких последствий. А позже он уже сам в качестве адвоката работал по уголовным делам. Правда, в то время немногие его клиенты могли позволить себе спокойно дождаться прибытия личного поверенного, как это сейчас делала Анри.
Безмятежно и грациозно сидя в кресле рядом со своим столом, положив ногу на ногу и слегка покачивая изумрудной туфелькой в тон струящемуся шелковому платью, она казалась воплощением спокойствия, и только тот, кто действительно знал владелицу «Бархата» мог заметить чуть сузившийся прищур глаз и слегка натянутую улыбку. В остальном Анриетта Ресколь выглядела, как нечто среднее между светской дамой и ожившей любовной грезой: высокая, золотокожая, с резкими чеканными чертами лица, полными губами и нагло-кошачьими зелеными глазами. Когда-то она была исполнительницей экзотических танцев с раздеванием, но теперь тье Ресколь могла позволить себе танцевать исключительно из любви к искусству, и каждое выступление собирало в «Бархате» полный зал.
– Тьеда Ресколь, господа полицейские, добрый вечер, – кивнул Алекс, проходя к дивану.
Однако сел он на стул между диваном и столом, чтобы видеть и ответившую любезной улыбкой Анриетту, и полицейских, сверлящих ее взглядами, в которых подозрение мешалось с другими, истинно мужскими чувствами. В этом Алекс мог их понять: Анриетта Ресколь в свои двадцать пять представляла собой образец совершенной красоты. Красоты, для опытного взгляда сразу выдающей в ней полукровку-фейри. Где уж хорошенькая девица из семьи небогатых тье Ресколь познакомилась с сыном Дивного народа, остается только гадать, но роман оказался поистине мимолетным, и юноша, вернувшись в Холмы, даже не побеспокоился о плодах нежной страсти. Точнее, об одном плоде…
Тье Люсия Ресколь так и не вышла замуж, но вырастила дочь вопреки родственникам, уговаривавшим отдать фейское – феям. Анри предпочитала не вспоминать об отце, но мать обожала, всеми силами скрывая от нее правду и о прошлой работе, и о нынешнем занятии. Слабому сердцу тье Ресколь- старшей требовались дорогие целители, отдых на курортах и были очень неполезны волнения. А дочь она искренне считала экономкой обычного клуба с ресторацией.
– Здравствуйте, Александр, – спокойно отозвалась Анри. – Господа полицейские, мой поверенный – его светлость лэрд Монтроз.
– Я лейтенант Уилсби, это лейтенант Гастон… Погодите… Вы Александр Монтроз?
– Я Монтроз, – безмятежно подтвердил Алекс, доставая портмоне и подавая тому, кто представлялся, визитку. – Да, тот самый. У клуба, которым владеет тье Ресколь, контракт с моим юридическим домом.
Второй, названный Гастоном и усердно строчащий карандашом в блокноте, поднял голову. С неподдельным интересом взглянул на Алекса, привстал, взял переданную ему визитку и, сунув в карман, продолжил царапать по бумаге грифелем дешевого карандаша. Звук получался неприятный, похожий на шуршание какого-то насекомого, так что по спине Алекса пробежали мурашки, а Анриетта едва заметно поморщилась.
