– Глубинные боги, – буркнул Алестар, – осторожней. Так, ладно… Удобней стало?
– Кажется… да, – помедлив, отозвалась двуногая. – Благодарю.
– Теперь лоур, – продолжил Алестар, чуть не глотнув воды от удивления. – Ты его держишь слишком близко. Так надежнее, но удар получается тычком. И до кончика носа не достать, а салту приучены видеть лоур перед глазами. Возьми дальше.
– Ваше высочество, – негромко сказал Дару, – вы правы, но держать лоур за дальний край слишком тяжело для рук. Непривычных рук…
– Ничего, что-что, а руки у нее сильные, – мстительно заявил Алестар, вспомнив злосчастные браслеты, но тут же подумал о ране и добавил, покосившись на Джиад: – Устанешь – перехвати ближе. Но учиться надо с самого начала правильно. Да успокойся ты, упрямая зараза! – несильно хлопнул он по носу зверя. – Нечищеный, что ли?
– А их надо чистить? – поинтересовалась двуногая, пытаясь развернуть норовящего потянуться к собственному хвосту салту.
– Надо, – нехотя отозвался Алестар. – Чем чаще, тем лучше. У них шкура покрывается слизью и может пойти язвочками. Диких салту чистят рыбки- прилипалы, а этих надо скребком. Но он чистый, просто чувствует, что ты нетвердо держишься в седле, вот и дуркует. Не сжимай ноги, он этого не понимает. Правь телом, поводьями и лоуром. Дару, приведи еще салту.
Охранник торопливо метнулся прочь. Двуногая глубоко вздохнула, скривившись от боли, наклонилась вперед, перехватывая лоур, как велел Алестар. Подняла его вверх, показывая хватку на древке.
– Так?
– Да, годится, – оценил Алестар. – Запомнила? Тело, поводья, лоур – все работает вместе. Сейчас посмотришь, как надо… И меньше слушай Дару: он в два раза тяжелее тебя, так что может править одними наклонами, а тебя салту чувствует совсем по-другому, ты больше лоуром работай. Не тыкай зверя, просто показывай кончиком, можешь по носу похлопать – легонько…
Как ни странно, двуногая слушала. Изредка спрашивала что-то, и Алестар пытался объяснить, мучаясь от невозможности передать то, что для него просто и понятно, как дыхание или взмах собственным хвостом. И если сказать одно, то сразу надо говорить другое, затем третье, а оно непонятно без четвертого и пятого…
Вернулся со вторым салту Дару, и Алестар смог не только говорить, но и показывать. Движения, наклоны, взмахи, снова движения, и все вместе! Он всегда удивлялся, как старым наездникам хватает терпения вновь и вновь объяснять очевидные вещи невнимательным и непонятливым малышам, которым интереснее, что будет, если у салту перед носом помахать рыбой или кольнуть его в хвост лоуром. Хвала Троим, двуногая слушала, как мало кто умеет, и повторяла за Алестаром старательно и терпеливо, а если не выходило сразу, то без понуканий пробовала снова и снова…
– Заканчиваем, – измученно сказал Алестар, когда цветы актиний-светоловок начали закрываться и на заросли легла вечерняя тень. – Завтра поплывем в большие сады, хватит по двору круги наматывать.
Устал он так, словно сделал три-четыре больших заплыва по арене, да не один, а с дюжиной цепких соперников на хвосте. Кто мог подумать, что учить тяжелее, чем делать самому? Алестар снял седло, почесал подставленный чувствительный нос. Двуногая с седлом замешкалась, но звериный нос почесала в точности так же, и ее салту довольно сморщил длинное рыло, игриво ткнув им взявшегося за ум ездока в плечо.
– Седло Дару отдай, не в спальню же с ним идти.
Кивнув, двуногая протянула тяжелое седло Дару, церемонно склонила перед охранником голову:
– Благодарю за помощь, господин Дару.
Развернулась и так же неглубоко, но почтительно поклонилась опешившему Алестару:
– Благодарю за науку, ваше высочество.
– Меня могла бы и не благодарить, – растерянно и хмуро от удивления отозвался Алестар, – переживу.
– Отчего же? – едва заметно усмехнулась двуногая. – У вас есть чему поучиться, ваше высочество. Правда, у нас говорят, что из врагов учителя лучше, чем из друзей…
– Да? – дернул плечом Алестар. – Тогда ты у меня еще многому научишься, верю.
Показалось, что в окне королевского кабинета блеснуло что-то. Что ж, отец, смотри, любуйся. Видишь – я стараюсь! Настроение окончательно испортилось, хотя с чего бы?
Алестар повернулся и молча поплыл из дворика, не заботясь, следуют ли за ним двуногая с Дару.
На следующий день до больших садов они так и не добрались. Утром, попытавшись привстать, Джиад повалилась на ложе. Рядом сквозь зубы охнул рыжий: магическая связь исправно передала ему боль от затекших мышц и огнем горящего подреберья. Мигом возникший у ложа целитель был неумолим: день отдыха в постели для обоих. Отвернувшись от рыжего, Джиад покорно замерла на своей половине, заставив тело расслабиться, и продремала полдня, затем поела и снова провалилась в дремоту. Рыжий крутился, как живая рыба, брошенная на сковородку: сквозь сон Джиад слышала его угрюмое сопение и злорадно порадовалась: этому паршивцу, похоже, покой был самым страшным наказанием. Потом, успокоившись, принц снова взялся за связку тонких металлических листов, тихо щелкая этими странными страницами подводных книг, и под мерное щелканье Джиад уснула до утра.
