сбежала, не дошло до этого. Унижения в плену – еще не повод для проклятия сельо. Богиня не приняла бы мою месть на себя. И я тогда имела в виду не Темный Трон, а только Заргу…
– Кто еще слышал твои слова, кроме моей дочери?
– Никто! – подумала под пронзительным синеоким прищуром и добавила: – Не знаю.
– Но богиня всегда слышит своих жриц. Кто знал, кроме Лойт?
– Верховная жрица. Она осматривала меня после возвращения и принимала исповедь. Но десять лет прошло, владыка. Даже если кто-то случайно услышал, или ваша дочь кому-то сказала, кто мог помнить какую-то пленницу?
Он усмехнулся:
– Какую-то? Удивительная скромность для дочери таких родителей…
– У жриц Лойт только одна мать – богиня.
– Не лукавь, дитя, – поморщился Сатарф. – Ты носишь фамилию своей родной матери Эльды Интаресс.
– Но все наши отцы – безымянны.
– Не поверю, чтобы ты не знала, кто твой отец.
Я пожала плечами.
– Никогда не интересовалась его личностью. И знать не хочу.
– Узнаю характер Эльды. Даже дочери не сказать! А ты знаешь о том, что твоим отцом мог быть я, Аэлика?
– Я точно знаю, что это не вы. Это так важно?
– Да. Я бы не стал тратить время на пустую болтовню с сельо. Видишь ли, раз уж богиня не взяла на себя месть за твое унижение, это мог сделать твой отец. Он светлый маг.
Вот, нервно сглотнула я. Чувствовала же, что-то не так с папашей. Ну, мама… Как она могла?!
– Довольно сильный маг… хм, – Сатарф горько усмехнулся какому-то своему воспоминанию. Видимо, в отличие от меня, он с моим папочкой встречался. – Он мог узнать об обстоятельствах твоего пленения и много лет спустя. Я поначалу так и решил, что это он заманил меня в ловушку. Но оказалось, я погнался за серийным убийцей, а до таких убийств твой отец не опустится ни при каких обстоятельствах, хотя и он не святой.
– Так вы знаете, кто убийца? Вы поймали его? – подалась я вперед.
Сатарф отрицательно качнул головой.
– Это он поймал меня. Меня! Знаешь, девочка, в чем главная слабость магов, особенно высших? Мы слишком привыкаем к могуществу. Наша магия неисчерпаема, как воздух, естественна, как дыхание. И когда нас внезапно лишают ее двумя уколами древних кинжалов… Самое отвратительное – я так и не увидел своего врага. Мне его не узнать, даже если буду говорить с ним лицом к лицу, как сейчас с тобой. Интересно, на что рассчитывала Лойт, отправляя тебя на смерть? Или это ее изощренная месть твоей чересчур самостоятельной матери?
– Никто же не подозревал о древних кинжалах-близнецах…
– Теперь ты знаешь и сможешь рассказать своему клану. Открою тебе еще одно: я встретился и говорю с тобой по просьбе твоего отца. М-да… Не думал, что когда-нибудь… хоть один светлый, да еще тот, кто… – он хрипло рассмеялся, снова резко оборвав смех. – Ты немного развлеклась тут, девочка, теперь собирайся и уезжай. Если Лойт решила поучаствовать в совместной охоте на убийцу, я не буду возражать, но пусть на роль живца пришлет кого- нибудь другого.
Я чуть не заплакала от досады, но это мы тоже предусмотрели.
– Тогда она пришлет мою маму.
– Нет! – процедил владыка. – Я поклялся, что ноги ее не будет в моей стране.
– Тогда остаюсь я.
– Я обещал твоему отцу…
– Если темный владыка не сдержит обещания какому-то светлому, этому никто не удивится. И я хочу учиться!
– Я поддерживаю мысль Дьяра, что девушкам не место в Академии Тьмы. Особенно если это дочь светлого мага.
– Женоненавистники! – не сдержалась я. – У меня мама была темной!
– Была когда-то, – кивнул Сатарф. – Наполовину. Только демоница может со спокойной душой отправить несовершеннолетнюю и необученную дочь ловить маньяка, способного хитростью справиться даже с темным владыкой.
– Мы еще не знали о том, что с вами случилось… Пожалуйста, не прогоняйте меня. Богиня прогневается. Она меня так проклянет, что смерть будет благом! Прошу вас! Я больше не буду громить Академию! Не буду пугать столицу по ночам и забираться в вашу постель…
И глазки потупить этак скромненько.
Сатарф рассмеялся.
– Какая прелесть! Что же ты делала в моей постели, девочка? Поджидала моего возвращения? Лойт решила искупить свою старую ошибку и прислала
