Девушки накинули на обессиленную хиссу плотную сеть, связали и прикрутили к спине огромного волка, и только тогда царица занялась своими ранами. Вокруг нее собрались воительницы, закрыв спинами от демона. До слуха Дьяра донеслось:
– Что произошло, госпожа? Почему не сработали заклинания?
Усталый голос Эльды ответил насмешливо:
– Это Лойт решила наказать меня, девочки. Я обидела ее статую.
– Статую?
– Ну да. Посмела стукнуть вот этой рукой. И Лойт позволила хиссе немного ее погрызть.
Дьяр скрыл удивление, сделав вид, что ничего не слышал. Поинтересовался у кареглазой воительницы, не отходившей от него ни на шаг:
– И что вы будете делать с пойманной? Показывать в клетке за деньги?
– Еще сутки назад она была нашей сестрой. Попытаемся вывести ее из сна разума и вылечить.
– От бешенства? Это часто случается с сельо?
– Только с теми, кто погас вместе с жизнью любимого, – терпеливо ответила девушка. – Человеком она уже не станет, но и зло творить не сможет.
– И много еще таких тварей на вашем болоте? Мне надо найти товарищей.
– Хисса была тут единственной. Но твои слуги уже найдены, и теперь они – наши пленники, – сообщила кареглазая. – И ты – тоже.
– Кто тебе сказал? – прищурился принц, вскинув голову.
Эльда, раздвинув девушек, приблизилась к нему. Руку ей уже перевязали. Дьяр выпрямился, с трудом выдерживая взгляд гордой царицы амазонок. Глаза у нее были в точности как у Лики – глубокие, словно океан, только оттенок не зеленый, а серый. Очень недоброжелательный ледяной океан. А ее растрепавшиеся темные волосы, окутавшие плечи, напоминали грозовые тучи.
Она разглядывала Дьяра не менее пристально, чем он – последнюю любовь своего отца. Сейчас он хорошо его понимал. Воинственная царица Серых Холмов, разгоряченная схваткой, оказалась не просто красива, а сокрушительно прекрасна. Если ее дочь Аэлика станет такой же, когда повзрослеет… то лучше забыть о ней уже сейчас. И о дурацком пари Дамира. Вот только Дьяр не привык сдаваться.
– Это я им сказала, принц, – процедила царица, устав держать паузу. – Вы все останетесь тут заложниками.
– И кто сможет удержать меня насильно? – поднял он бровь.
– А жизни твоих «теней» для тебя ничего не значат? Если решишь биться, они умрут.
Он и не собирался драться. Даже не потому, что перед ним женщина. Демоны слишком хорошо знали, что иная демоница даст фору и нескольким мужчинам. А только потому, что эта женщина – мать Лики.
Дьяр натянул привычную маску высокомерного принца без стыда и совести.
– Биться с раненой женщиной – мало чести для воина. Я уйду тенями и без драки. Ты не сумеешь остановить. А мои телохранители… – тут Дьяр соорудил презрительную усмешку, полагающуюся темному цинику. – Значит, они достойны такой позорной участи. Где это видано, чтобы принцы выкупали собой жизни слуг?
Эльда скривила уголки губ.
– У Сатарфа не слишком умный наследник. Передай ему мои соболезнования.
– Непременно, – демон чуть покраснел. – Если подскажешь, где сейчас мой отец.
– А я должна это знать? – удивилась Эльда.
– Так он у вас тут сегодня не появлялся?
– Мне не докладывали о таком госте, – мраморный лоб царицы прочертила озабоченная складка. – Разве Сатарф не нашелся?
Помедлив, юноша признался:
– Он появлялся на пару дней, но опять исчез.
– Появился, взял Лику в заложницы, написал ее отцу хамское письмо и исчез? Где моя девочка, Дьяр?
– Что значит – в заложницы? – изумление демона нарастало. – Сегодня утром я видел ее на занятиях в Академии Тьмы. А владыка уже пропал к тому часу.
Эльда задумалась.
– Почему ты решил, что он отправился к Серым Холмам?
Дьяр объяснил и с некоторым злорадством понаблюдал, как порозовела царица. Квиты. И он решил, пользуясь моментом, заполучить союзника. Если удастся помирить владыку и царицу, отец перестанет лапать Лику, а Дьяр – мучиться от бессильной ревности.
– Он помнит вас до сих пор, госпожа Серых Пределов, – сказал он, придав голосу глубочайшую задушевность. – И не обидит Лику. Но должен сказать вам, что вашей дочери угрожает другая опасность. Она очень похожа на вас. И отец не остался к ней равнодушным, вспомнил юность. Если Сатарф решит ее добиться, он это сделает. Тут никто владыке не соперник.
– Ну уж нет! – ноздри Эльды раздулись от гнева. – Он не посмеет!
