И мы отправились ловить сбежавший дворец.
– А зачем вообще нужны эти переходы с холма на холм? – поинтересовались островитяне. – Это же неудобно!
Им, как самым дальним от столицы провинциалам, можно и не знать столичной мифологии. А вот мне перед путешествием в Тархареш пришлось зазубривать каждую мелочь демонического быта. Сержант, устроивший южанам исторический экскурс, все же добавил пару деталей.
– С незапамятных времен у нас эта карусель завелась, когда еще не было над темными кланами единого владыки, а было тринадцать враждовавших князей. Столицы тогда еще не было, а тринадцать вотчин сходились тут клиньями. На холмах этих стояли племенные храмы с идолами рода, у каждого свой был. Но однажды пришел из Хрюмовой бездны…
– Харумановой, – поправил Ирек тоном ментора. – И не из бездны, а с небес. Харуманова Бездна – название туманности в созвездии Упыря.
– Да какая разница, – отмахнулся мракар. – Может, он и впрямь с неба свалился, когда еще Лойт и в помине не было, а наша луна юлой крутилась вокруг мира, подобно солнцу. После этого высшие маги дыру и заткнули. Пришел, в общем, в Тархареш невиданный доселе железный многоглавый монстр ростом с гору.
– И всех раздавил? – с ехидцей спросила Зулия.
– А то! Мор наслал невиданный. От одного его дыхания демоны разом обессилели и дохли, как мухи. Низших он щелкал, что семечки. А высших ловил, как мотыльков сачком, и крылья выдирал.
Ирек нервно отвернулся и ускорил шаг, а низкий бас мракара, подражавшего балладному тону менестрелей, стал почти задушевным.
– Черной кровью демонов эти холмы пропитались до самых глубин и затвердели, как скалы, – распинался он перед черноокой Зулией. – Думали – все, хана темному народу. И ведь что обидно: не с силами Света в драке гибнуть, а с невесть каким двенадцатиглавым чудищем, темнее самой Тьмы, злее самого Зла. Говорили, правда, что того монстра светлые на нас и натравили, вызвав из иномирья, но беленькие отбрехались, мол, ни при чем. Короче, совсем нам туго стало, из десяти взрослых и один не выжил. Ребятня осталась и калеки. И тогда вышел один малец на бой, последний из клана Полночного звездопада. У этих кланников особенность издревле – глаза сияют, как звезды. Говорят, глаза эти им звезды и подарили. Еще на крыло тот парень не встал, так мал был. Шансов, как понимаешь, никаких. Но перед боем он жертву принес Тьме великую. Какую, знал только он сам. Душу ли отдал Госпоже, судьбы ли потомков заложил на все века вперед, о том только владыки знают.
Я покосилась на Ирека: интересно, знает ли бастард эту тайну? Или надо Дьяра пытать с пристрастием, чтобы поделился секретами династии?
– Тьма приняла его жертву и дала взамен силу. Мощь всех павших – одному ему подарила, – с некоторой толикой зависти вздохнул Драхис. – По этим Лысым холмам и гонял мальчишка лихого вражину, на каждом холме по одной голове отрубал, пока тот дух не испустил. Но железная бестия и безголовой уползла на тринадцатый холм. И до сих пор великая Тень первого из синеглазых владык отгоняет от Тархареша посмертный дух чужого исчадия, вот оттого и перемещается дворец без всякого порядка. Ежели долго Трон на одном месте застоится, то чужеродный дух соберет головы и оживет. Оно нам надо? Так что пущай дворец вертится. Лишь бы стражу предупреждать не забывали.
Слушая Драхиса, я изо всех сил сдерживала скептическую усмешечку. В храмах Лойт нам преподавали другую историю: тринадцать самых сильных темных кланов попросту перегрызлись за власть.
В жесточайшей междоусобной войне сгинули все их вожди, а светлые кланы, потирая ручки, скромно ждали в сторонке, когда темные сами себя сожрут, чтобы прибрать освободившиеся земли. Но тут объявился вождь из третьесортного демонического рода. Так как он не входил в число великих кланов, то его появление поначалу осталось незамеченным, а потом оказалось поздно: молодого государя поддержали, и он собрал государство железной рукой. С тех пор Трон перемещается по холмам, где раньше стояли родовые храмы, чтобы никому из великих тринадцати кланов не было обидно.
Я промолчала, не стала разрушать сказку низменными реалиями. Да и кто знает, сколько в наших исторических учебниках истины, а сколько – зависти и амбиций их авторов? Ирек, кстати, тоже помалкивал.
– Ну хорошо, с этим понятно. А почему у дворца каждый раз очертания меняются? – Зулия прищурилась на соседний холм, к которому мы подбирались, проталкиваясь сквозь толпы спешивших по делам демонов: с закатом улицы столицы оживлялись. Дворец умостился на вершину, приняв вид гнезда раздраженных кобр с раздутыми капюшонами. Змееобразные башни покачивались, как при землетрясении. Солнце уже зашло, алое небо подергивалось пеплом, как догорающие угли, и глаза кобр отсвечивали таким же золотисто-алым цветом, а узоры камней начали эффектно светиться.
Южанке ответил Ирек:
– Таким способом избыток магии сбрасывают.
– Разве может быть избыток магии? – удивился Айрес.
– Может, если Тьма шквалом придет. От обжорства тоже бывает несварение желудка. Так и тут, только еще хуже.
Сержант с подозрением окинул островитянина взглядом:
– Откуда вы явились этакие неучи, что простых вещей не знаете? Как приняли-то вас в Академию, таких невеж? Да еще и боевую специальность выбрали.
– С архипелага мы.
– А что, на островах другая магия?
