– Мы могли бы совершить обмен, выручить друг друга. Стали бы целиться мне в голову, если бы ничего не боялись? Клянусь, остерегаться нужно не меня.
Люси горько рассмеялась.
– Если я вам поверю, значит, я спятила.
– Я пришел с миром.
– Вы станете еще более мирным, если я всажу в вас пулю.
– Труп вам ничего не расскажет.
– Я могла бы прострелить вам колени. Посмотрим, как вы будете улыбаться с пробитыми коленными чашечками.
– Могли бы. Но вы не такая. Видите ли, я встречал таких людей, и вы не одна из них. Вы в такие игры не играете.
– А вот вы – играете, да? Именно в такие игры.
Анхель пожал плечами.
– Я не святой, но у нас с вами общие интересы.
– Мне реально стоило бы вас застрелить.
– Нет. Поверьте, роль хладнокровного убийцы вам не понравится.
К удивлению Анхеля, Люси ссутулилась и опустила пистолет.
– Я понятия не имею, кто я теперь, – сказала она и на секунду показалась такой усталой и отчаявшейся, словно ей тысяча лет от роду.
– Вы думаете, что вас кто-то преследует, – сказал он.
Она сухо рассмеялась.
– Тот, кто пишет про трупы, долго не живет. – Она пошла обратно к дому. На крыльце оглянулась. Нетерпеливо махнула пистолетом. – Ну? Идите же. Попробуем поговорить.
Он точно ее просчитал. Узнал ее, как только увидел.
Анхель пошел за Люси в дом и по пути улыбнулся псу.
– Я ее знаю.
Ему было приятно сказать это вслух.
В ответ пес зевнул и улегся на бок: слова Анхеля не произвели на него никакого впечатления.
В доме было прохладно. Обстановка спартанская. Терракотовая плитка на полу, плетеные занавески из Гватемалы, горшки индейцев навахо на полках. Знакомый разношерстный кич юго-западных штатов.
На грубо отесанном деревянном столе лежали планшет и клавиатура в мощной противоударной оболочке. Такие штуки можно хоть об стену швырять – не разобьются.
На столе у компьютера, в куче песка и пыли лежали покрытые коркой грязи защитные очки и респиратор REI, словно Люси так торопилась сесть за компьютер и приступить к работе, что даже не стала их очищать.
Книжные полки. Фотографии. Иллюстрации коллапса. Семья едет из Техаса на пикапе; на огромном семейном трехсотгаллоновом баке с водой куча мальчиков и девочек, ощетинившихся дробовиками и охотничьими ружьями. Размахивают флагом штата. Интересно, далеко ли они уехали, если так провоцировали окружающих.
Еще фотографии: молитвенная палатка Веселых Перри, люди на коленях просят Бога спасти их, стегают себя по спинам колючими стеблями кактуса окотийо. Сверкающая на солнце цепь автомобилей на шоссе, окруженная красным песчаником пустыни и обжигающими синими небесами – возможно, техасцы, под охраной пересекающие границу Нью-Мексико. Наверняка снимок старый. Теперь Национальная гвардия удерживала людей на месте, а не помогала добраться туда, куда им нужно.
Одна фотография выделялась – дети и много зелени. Место, где люди улыбаются, где их кожа мягкая от высокой влажности.
– Семья? – спросил Анхель.
Люси помедлила.
– Семья моей сестры.
Женщина с белой кожей положила голову на плечо смуглого человека – уроженца Ближнего Востока или Индии.
У нее было лицо Люси, однако ей не хватало жесткости и глубины ее глаз. Люси побывала в кроличьей норе страданий и вернулась – покрытая шрамами, но не сломленная. А вот эта женщина, эта бледная версия Люси, сразу сдалась бы. Анхель мог понять это даже по фотографии. Сестра Люси была из тех, кто быстро ломается.
– Там, похоже, зелено, – заметил Анхель.
– Ванкувер.
