Мощные тела, покрытые густым мехом темно-коричневого и черного цвета, кожистые крылья, внушительные когти на руках и ногах и удивительно умные глаза насыщенно синего оттенка…
Да не сочтут меня предвзятой, но творения Мары по всем параметрам круче Владык, созданных Идрис.
— Приказывай, внучка Создателя! — прорычал лаэрд, что стоял посередине.
— Э-э-э… — заметно растерялась я, и в этот же миг Аарон атаковал.
Отвесная стена голубого пламени устремилась к нашей компашке, но прежде чем я успела привычно выставить щит, один из лаэрдов осторожно подхватил меня на руки и поднял в воздух.
«Ю-ху! — ликовала жажда приключений. — Сначала на ангеле покатались, теперь на лаэрде!»
«Интересно, кто будет следующим? — присоединился пессимизм. — Дракон?»
«Мечтай», — дернулся всем телом салатовый подарочек горцев.
— А кто этот самоубийца? — прорычал над моим ухом лаэрд, что держал меня на руках.
— Рефаим, — сдаю с потрохами Аарона, потрясенно взирающего на нас снизу.
— Кто? — судя по голосу, удивился лаэрд.
— Да какая разница, кто, — вступил в беседу второй синеглазый демон, мерно работая огромными кожистыми крыльями. — Вкусный хотя бы?
— Не стоит, — с сомнением качаю я головой, — от такого не только язву можно заработать, но и болячку нехорошую подцепить. Короче, ненадежный источник протеина.
Демон кинул еще один задумчивый взгляд на рефаима, а затем посмотрел в сторону паучков и облизнулся.
— Только щенка не трогай, — предупредила я и похлопала держащего меня на руках демона по плечу. — Мне бы вниз…
А дальше все закрутилось и завертелось с такой скоростью, что я с трудом успевала следить за событиями.
Едва мои ноги коснулись земли, послышался радостный лай Рокки, на помощь которому пришел голодный лаэрд. Демон атаковал прыгучего паука сверху и принялся вскрывать хитиновый панцирь голыми когтями… в смысле, руками. Второй житель нижних миров тоже решил подключиться к процессу, но на полпути полета в него едва не попал плевок паутины. Обиженный лаэрд воинственно рыкнул и обрушился на лежащего на боку паучка, не учтенного ранее из-за травмы.
Осознав, что находится в меньшинстве, Аарон бросил регенерацию и поспешно поднялся на ноги.
— Как?! — закричал он. — Как у тебя получилось их подчинить?
— Так мы голодные, а это, считай, деликатес, — прорычал лаэрд. — Ты, кстати, тоже, болезный.
Рефаим заметно побледнел и отступил на шаг.
— Не вмешивайся, — тихо попросила демона. — Это мой бой.
Вновь активировав клинки дайсе, которые убрала в процессе полета, я уверенным шагом направилась к Аарону.
Вот тот урок, который пытался преподать Бык.
Во время тренировок я все время следовала чужим правилам сражения, покорно попадая и выпутываясь из ловушек, которые порождало кровожадное воображение наемника, а надо было действовать иначе — остановиться и бросить вызов противнику, порождающему вокруг меня препятствия.
Рефаим нервно расхохотался и встал в боевую стойку. Опытным взглядом я заметила, как едва уловимо дрожали его пальцы, сжимающие искусно сделанный эфес, а губы противника непроизвольно напрягались и вновь расслаблялись.
Аарон творил заклинание мысленно, без использования рук и вербальных обозначений, а такое на моей памяти… Память, ты помнишь хоть одного мага, который мог бы похвастаться чем-то похожим?
«Силен», — восхищенно щелкнул хвостом дракончик.
Не дожидаясь, пока противник достроит заклинание, я швырнула в него сгустком чистой силы, в надежде сбить с ног и отвлечь, а сама бросилась вперед.
Нужно убить его до того, как рефаим закончит произносить заклинание. Если кину клинок и раню его в руку, то как раз успею подскочить и перерезать Аарону глотку до того, как заклинание втянет силу.
Я должна убить его первой, пока он не воспользовался силой. Я должна убить его, и тогда бой прекратится. Я должна убить его…
И вдруг вспомнила слова Крестного, которым тоже учила молодых наемников: «если ты хочешь, можешь и должна применить силу, помни, что не обязана этого делать».
— Жизненные трудности случаются у каждого, Аарон, но только ты выбираешь, как к ним относиться, — тихо произнесла я и, вытянув руку вперед, раскрыла ладонь.
Белый камень, хранящий Светимость Идрис, мелькнул ослепительным светом и обжег кожу на руке, но я даже не поморщилась, глядя на рефаима и видя перед собой обиженного, обделенного любовью мальчика, над которым издевался отчим. Я отчасти понимала его навязчивое желание вернуть отца —
