Фейри всплеснула руками, подскочила, хлопнула по спине. Отняла фляжку.
– Крепкое? Ох, ты ж, наверное, и не пил ничего крепче эля. Вот я бестолковая! Хотела как лучше… погоди, я воды принесу.
Он помотал головой, она не заметила.
– Не надо, – поперхнулся, – не надо воды.
Вскочил, шагнул к Лиле – а она обернулась и посмотрела на него, как на ребенка. Ну да, крепче эля не пил. И что?
– Яблочный пирог будешь? – спросил он и полез в сумку.
Она закивала. Правильно, значит, Томас говорил – фейри сласти любят.
Лиле ела пирог медленно, растягивала удовольствие. Отпила немного из своей фляжки и посмотрела на Сакса:
– Будешь еще, плохо не станет?
Еще чего, плохо! Нет, забота ему нравилась, но… но он же не ребенок, в самом-то деле.
– Буду. А что это? На наливку похоже.
Лиле протянула ему фляжку.
– Выморозка. Так получается крепкое вино. И вкусное, правда же?
В этот раз Сакс отпил немножко. Подержал во рту, чтоб распробовать. Вкусно, сладко, похоже на вяленую грушу, только не груша, ну точно что-то волшебное. Глотнул еще разок и отдал фляжку. Если это вино такое же крепкое, как вкусное, не стоит больше. И без того как-то жарко, и Лиле еще так смотрит… Да не ребенок он! Просто…
– …напиваться не хочу. Завтра далеко идти, – сказал не то ей, не то сам себе и неожиданно для себя добавил: – Купаться пойду. Гарь эта…
Сморщился, вскочил – чуть не споткнулся, камень под ногу попался, – и пошел за кусты. Не при ней же раздеваться. Развесил одежду, подумал, не постирать ли рубаху, но за ночь же не высохнет. И забежал в озеро, сразу поглубже. Вода была теплая-теплая, верно, ночью парить будет. Какие-то мальки приняли его за вкусную корягу, пощипали за ноги. Смешные! Что-то тяжело плеснуло в осоке, тут же захотелось нырнуть – Сакс и нырнул. Поплавал малость, смыл пот и грязь, встал у берега, чуть глубже чем по пояс, и принялся расплетать косу: в волосах тоже гарь и кровь, красавец просто.
– Может, помочь расплести? – окликнули его с берега.
Сакса обдало жаром, похлеще, чем от выморозков. Обернулся, оглядел Лиле с ног до головы – в сумерках она снова светилась, только глаза казались темными колодцами – и позвал:
– Иди сюда, помоги.
– А ты отвернись, – засмеялась она.
Еще помедлила на берегу, потом за спиной плеснуло. И еще плеснуло, ближе. Потом на плечо легла теплая рука. Вторая потянула за волосы.
– Наклони голову, а то не дотянусь.
Сглотнув, Сакс склонил голову, щекой потерся о ее пальцы на плече. Отчаянно хотелось развернуться, поймать ее и поцеловать, наконец. И… много чего еще хотелось, только бы не испугать.
В волосы закопались ее пальцы. Расплела косу быстро и осторожно. И отступила. Опять плеснула, обошла его кругом. Вода ей была выше груди, а волосы она завязала в узел на макушке. И сорочки на ней не было – конечно, она же нагишом купается. Фейри. И смеется так волшебно, как льдинки звенят. В горле снова пересохло, подумалось, снова над ним смеется?
Чтоб не думать всякой ерунды, нырнул, проплыл с ней рядом, скользнул рукой по теплому и гладкому. Вынырнул, встряхнулся. Снова стало хорошо и весело, верно, фейрино волшебство такое – сама как те выморозки, сладкая и крепкая.
– Красиво плаваешь! – восхитилась Лиле. По-правде восхитилась, не насмехалась.
– Давай наперегонки к островку?
Сакс махнул себе за спину, там, в половине перестрела, был крохотный остров с кучкой берез и ковром земляники. Сам он смотрел только на Лиле, точнее, на выныривающие из поднятых им волн темные ягоды сосков. Дышать стало тяжело, сердце колотилось где-то в горле, и он сам уже не понимал, чего ждет: вот же она, только руку протяни!
Она мотнула головой. Покусала губу.
– Зачем наперегонки?.. Или ты на спор хочешь?
– Ага. На поцелуй.
– Ну, – она смутилась, – я плаваю… не так чтобы быстро, ты сразу выиграешь! Давай я тебя лучше просто так поцелую, без спора.
Он и ответить не успел – обняла за шею, заглянула в глаза и поцеловала. Прямо по-настоящему, как мельникова сестра… нет, лучше.
Вмиг забыв и о споре, и о мельниковой сестре, Сакс подхватил ее, оторвал от дна – в воде она совсем ничего не весила – и прижал к себе. Скользнул ладонью по спине и ниже, чуть не задохнувшись от сведшей бедра судороги, непроизвольно толкнулся.
Лиле ахнула, прильнула – не оторвать. Выдохнула в рот:
– На берег… не здесь же…
