охотно рассказывала, видно было – гордится. Так и дорогу скоротали за беседой. Когда доехали, Ильяс попросил:
– Настя, позвоните мне, если вдруг с Лилей что. Я волнуюсь, знаете.
– Ага, – сказала Настасья. Выбралась из машины и пошла извлекать с заднего сиденья сонную подружку.
Честно говоря, на ее звонок Ильяс особенно не рассчитывал. Да и вообще не рассчитывал, известно же, что такое женская дружба. Поэтому вот уже полтора месяца присматривал за немочью сам: приезжал на Арбат по выходным, наблюдал, но больше не подходил. Чем дольше наблюдал, тем сильнее ему не нравилось то, что он видит: Лиля закуклилась, не видела ничего вокруг и, похоже, не вполне осознавала происходящее. Это несчастное создание не хотелось снимать, и орхидеи ему дарить не хотелось. Только пристрелить из жалости, как чумного щенка.
Как вернуть Лилю в мир живых, Ильяс даже примерно не представлял. Никогда не умел выхаживать щенков – и учиться не хотел.
И только в середине июня позвонила Настасья. Наверное, еле дождалась, пока он возьмет трубку, потому что затараторила почти без пауз:
– Ильяс, здрасьте, это Настасья, вы просили позвонить, если… я вот, звоню.
Поначалу Ильяс подумал, что это скорее повод назначить свидание, чем забота о подруге. Собственно, он был бы всецело за – в других обстоятельствах. Такие, как Настасья, в постели еще лучше, чем в кадре, и никаких тебе обманутых ожиданий, претензий и прочей ерунды.
– Я сейчас вообще-то на работе, – добавила Настасья. – Вы скажите, когда с вами можно будет поговорить? Только мне бы побыстрей…
– Ну я как раз собирался где-нибудь поужинать, так что давайте прямо в «Южном ветре». Вы до одиннадцати?
Поел, пока Настасья заканчивала программу. Пожалел, что так и не собрался приехать раньше, ее голос определенно того стоил, да и смотрелась она на сцене великолепно. Ильяс не удержался, отснял несколько кадров.
Настасье удалось его удивить: она и впрямь переживала за подружку. Кто другой мог бы и не заметить, но только не он: у певицы были усталые и озабоченные глаза, а пальцы безостановочно отстукивали по колену какой-то странный рваный ритм.
– Вы понимаете, – начала она напряженно, – мы все старались что-то сделать, думали – несерьезно, опомнится, это у нас у всех иногда бывает, просто совсем ничего не хочется. Но оно не проходит второй месяц, становится только хуже. А вы… вам, кажется, она не безразлична, я вас видела на Арбате в эти выходные, и в прошлые… вот и позвонила. Может, у вас получится?
– Вы очень наблюдательны, – грустно улыбнулся Ильяс. – Поверьте, я бы с радостью. Но как?! Не тащить же ее на ночные гонки на Воробьевых.
– Как – это как раз понятно, – Настасья прекратила барабанить и подперла кулаком подбородок. – Это нетрудно. У Сеньки бы получилось раньше, когда они… Но Лилька как зачастила в этот игровой центр, у них все и закончилось. А то бы отправились куда-нибудь в Суздаль, все бы прошло.
Сенька и Лиля? Представив эту парочку, Ильяс не смог сдержать ухмылки. Вот уж точно – два сапога и оба левые.
Настасья понимающе пожала плечами.
– У нее всегда было непросто с… все непросто.
И глянула на Ильяса, словно следователь с Лубянки.
– Со мной будет просто. Если она, конечно, захочет. – Вспомнил о латте, которое так и держал в руке, допил и улыбнулся – открыто, словно признавая всю вину, и свою и чужую разом. – Видите ли, так получилось, что она мне очень важна. Жизненно необходима, если уж совсем откровенно. Так что… – Заглянул в пустую кружку, подозвал проходящую мимо официантку. – Еще латте мне, а леди… что будет леди?
– «Эрл Грей» с мятой. – Настасья прищурилась. – А как вы познакомились?
– В игровом центре. – Глянул на «следователя», усмехнулся: удивится, возмутится? Но «следователь» хорошо держала образ, даже не моргнула. – Я делаю для них кое-какие рекламные материалы. Увидел ее после погружения, в местной кафешке… и вот… – развел руками. – Ваша подруга очень противоречивая личность. Одна сплошная загадка.
Настасья непонятно хмыкнула.
– Ясно. Вы ее свозите куда-нибудь, где красиво. Недалеко от города, а то потеряете в дороге.
Прикинув варианты, Ильяс на всякий случай спросил, как загадочная и противоречивая реагирует на монастыри и церкви. А то всякое бывает.
– Нормально реагирует, – заверила Настасья. – Особенно если старинные. Только… – Она на минуту задумалась. – Да. Только проследите, чтобы взяла флейту.
Составив заговор, Ильяс распрощался с леди, благо она отказалась от джентльменского предложения подбросить до дома. Тут же, на стоянке около клуба, позвонил дамочке, возжелавшей запечатлеть свое прыщавое чадо в отчаянно рекомендованной подругами модной студии, и отменил завтрашние съемки: у него, кхе-кхе, небольшая простуда, не стоит рисковать здоровьем драгоценного чада и его прелестной мамаши.
Лиля открыла не сразу, Ильяс успел испугаться, что ее куда-то понесло в самый неподходящий момент. Что было бы странно: за прошедшие с последней игры полтора месяца она если куда и ходила, то лишь в Битцу или на Арбат. В игровом центре она была позавчера, так что сегодня определенно должна быть дома.
Открыла, не спросив кто.
– Ильяс? – удивилась вяло. На двоечку. Выглядела тоже на двоечку. С минусом.
– Привет, аленький цветочек, – усмехнулся он, шагая в квартиру.
