Слово «наши» леди выделила интонацией, делая акцент на еще одно возренийское правило: «Гости должны чувствовать себя как дома».
— Буду рада вашей компании, — проговорила я, вставая из-за стола. — Тем более что вам тоже потребуется проводник, и все правила приличий будут соблюдены.
Сэр Вир чуть заметно склонил голову в знак согласия со мной. Король же, судя по всему, оскорбился, что послы не подчинились его воле, но открыто возражать не стал, это продемонстрировало бы недоверие монарха к посольству.
Посол галантно предложил мне свою руку, но я не спешила воспользоваться его предложением, так как мужчина забыл расправить подвернутые перед поединком рукава. А прикоснуться к обнаженной руке мужчины было бы равносильно прямой демонстрации благосклонности леди. Сэр Вир в ожидании смотрел на меня, выказывая искреннее удивление тем, что я тяну время. Я тоже смотрела на него, только с едва заметной усмешкой. Вряд ли этот человек не знал таких тонкостей местных обычаев, он не походил на того, кто плохо готовится к важной встрече. Из чего следовало, что посол Вир в очередной раз провоцировал меня на неосмотрительный поступок.
Поняв, что я не собираюсь поддаваться на провокацию и нисколько не смущена заминкой, сэр Вир опустил взгляд на свою руку, вполне достойно изобразил неловкость и расправил рукав.
— Прошу прощения, ваше высочество, я ни в коем случае не желал вас скомпрометировать. Вы сразили меня своей красотой, так что проявите милосердие и простите мне мою рассеянность, — произнес мужчина, повторно предлагая мне руку.
— Прощаю, — великодушно кивнула я. Как же, рассеянный он! Еще минуту назад и не смотрел на меня, а тут вдруг красотой прельстился.
Мы с послом удалились из зала, а провожать нас вызвался не кто иной, как советник Мордок. Кто бы сомневался! Этот интриган понял, что послы прибыли не со столь дружественными намерениями, как ожидалось, и теперь будет неустанно присматривать за мной, опасаясь, что неопытная протеже совершит ошибку под влиянием более опытных в политических играх противников. Но я прекрасно понимала, что нахожусь в змеиной яме, и каждое движение может привести к фатальным событиям, и даже малейшая ошибка может оказаться последней в моей жизни. А расставаться с жизнью в мои планы не входило. Слишком мало я еще прожила, чтобы сдаться сейчас, когда появился пусть и крохотный, но шанс вырваться из сковавших меня четыре с лишним года назад оков. Я и жила-то только до тринадцати лет, а потом родители умерли, и меня, так удачно подходящую по возрасту для пансиона, буквально продали. Мне ведь даже не позволялось покидать территорию Пансиона искусных фавориток. А сестре разрешили только раз в год приезжать и проводить со мной не более двух часов, под строгим надзором персонала. Да, я не была отданной в аренду, как шутили подруги о своем положении, я была собственностью пансиона. Мне, возможно, по окончании службы при дворе и титул не дали бы. Судьба же преподнесла мне действительно королевский подарок, возможность получить хоть и эфемерную, но свободу.
— Вы чем-то огорчены? — отвлек меня от раздумий голос сэра Вира.
— Немного утомилась. Не привыкла к столь поздним увеселениям, — ответила послу, буквально ощущая спиной напряженный взгляд Мордока.
— Да что вы говорите? — удивился посол. — Принцесса Возрении — и не привыкла к придворному ритму жизни?
— Я не жила при дворе. Отец оберегал меня от суеты и порочности этого мира, — ответила, глядя вперед. Вир наверняка прекрасно это знал, но продолжал игру, а я так устала от постоянного старания лгать правдоподобно, что готова была прямо сказать послу, что его попытки лишить меня самообладания смешны и утомительны.
В этой ситуации радовало одно — он не воспринимал меня как серьезного противника. Да, меня проверяли, но не считали достаточно умной, чтобы это понять.
— Ну что ж, тогда не буду утомлять вас еще больше. Но надеюсь побеседовать с вами завтра, — чуть склонив голову, проговорил Вир.
— У нас будет достаточно времени для общения, — заверила я мужчину. Пусть он еще не уверен, но я обязательно отправлюсь с ними в Наминайскую империю.
Оставшуюся часть пути к мои покоям мы прошли в молчании. У дверей посол пожелал мне доброй ночи, откланялся и удалился в сопровождении Мордока.
Насыщенный событиями утомительный день закончился, но и ночь не принесла мне покоя.
Сил не осталось даже на то, чтобы принять ванну. С помощью Мади переоделась в ночную сорочку, даже не выказав недовольства тем, насколько откровенным было приготовленное камеристкой одеяние, и рухнула в кровать, утопая в объятиях перины.
Кто-то настойчиво лез к моему лицу. Я сонно ворчала и отмахивалась, не желая расставаться с приятной дремой. Когда стало щекотно, наотмашь ударила рукой… и окончательно проснулась от режущего уши визга и от боли в руке. Резко села, в темноте наткнувшись на что-то лбом, и визг перешел в некое подобие похрюкивания, переходящего в скулеж. Было настолько темно, что разглядеть что-либо не удалось. Но страха не было. Напротив, стало жалко неведомого гостя. Он с завидным рвением приходит меня навестить, а я его так негостеприимно встречаю.
— Больно? — спросила с участием.
— Ы-ы-ы! — ответил невидимый гость.
И как-то не понравилось мне это «ы-ы-ы», уж больно по-человечески оно прозвучало.
