Ордена Старого Форта присуждается поражение!
Даана радостно завопила, запрыгала, витязи весело жамкали Плюща, мешая тому стащить шлем.
– Звери! – возопил он, отпыхиваясь. – Дохнуть дайте!
Его с хохотом дубасили по широкой спине.
Стащив, наконец, топхельм и кое-как пригарбав пальцами мокрые волосы, Костя покинул ристалище. Ему навстречу из толпы молодежи, представлявшей модные тренды сезона тысячелетней давности, выбрался высокий мужчина лет тридцати пяти.
С заметной плешкой, которую старательно зачесывал, с узким и длинным лицом, он выглядел как положительный герой боевика, крушащий на досуге челюсти ворогам.
Это был Семен Щепотнев: в прошлом – оперуполномоченный уголовного розыска, а ныне – корреспондент газеты «Новый край» из Уссурийска.
Ещё он отзывался на имя Шимон[9] – так Щепотнева именовал его тренер по фехтованию, настоящий самурай, из тех японцев-военнопленных, что задержались в советском Приморье, да так и остались здесь жить.
С Семой Костя сошелся на почве языкознания. Рыцарство – это так, преходящее увлечение. Викинги Плющу были куда как интересней.
С ребятами из клуба они частенько устраивали «хольмганги»[10], а чтобы все было по правде, стали учить старонорвежский, на котором и болтали могучие норманны.
Конечно, зубрили не всерьез – так, на уровне военного разговорника.
А вот Костя подсел на язык викингов по-настоящему.
В прошлом году, тоже на Кубке Легиона, он и выступил как викинг. В шлеме с выкружками для глаз, в кольчуге, с круглым щитом, расписанным рунами, – все как полагается.
Тогда он с трудом, но одержал-таки победу – и Щепотнев поздравил его на старонорвежском. Это было здорово! И вообще.
С Семой интересно, ему было что порассказать, и это касалось не только будней убойного отдела. Напротив, как раз эту тему Щепотнев старался не раскрывать, он сторонился воспоминаний. Видать, болезненно воспринимал свой вынужденный уход из органов.
Зато Семен был хорошо известен в определенных кругах как заядлый экстремал. Каждый свой отпуск Щепотнев проводил по-разному, хотя стремился к одному и тому же – поиску приключений. И весьма в этом преуспевал.
Семен был дайвером, впритирку плавая с такими акулищами, что страшно было даже смотреть на них по видику. Он пропадал в тайге, отыскивая золотую бохайку[11], или затерянную плантацию Дерсу Узала, или метеориты.
Искал скиты староверов в отрогах Станового хребта или отправлялся на Курилы ловить морского ежа.
В общем, и адреналину в кровь подпустит, и деньжат подзаработает.
Плюща всегда интриговало, чего ради Шимон держит под спудом свой главный талант – незаурядное умение фехтовальщика. Когда он прямо спросил об этом Семена, тот лишь плечами пожал. «Спортивное фехтование, – сказал Щепотнев со скользящей улыбкой, – это профанация. Родись я на тысячу лет раньше, то нашел бы применение и себе, и своему мечу. Нынче клинок – это всего лишь музейный экспонат, предмет коллекции».
Тогда Костя сгоряча позвал его в клуб, а Семен только головою покачал.
«Меч с собой?» – спросил он.
Плющ гордо вытащил клинок из спортивной сумки – часа не прошло с тренировки по истфеху[12]. Шимон, одетый в кимоно и затянутый кушаком-оби, легко поднялся с дивана.
«Боец готов?» – осведомился Щепотнев, бережно вынимая роскошную катану[13] из черных лакированных ножен. Поплыл нежный аромат.
– Номинация «меч-меч»! – ухмыльнулся он, возвращая меч в ножны и засовывая их за оби, как и полагалось самураю.
Костя вооружился своим полуторником и азартно скомандовал: «Бой!»
Но боя не получилось. Глаза Костины не ухватили даже промелька катаны.
Нежный шелест клинка, рассекавшего воздух, донесся с запозданием, а лезвие – вот оно, подрагивает у кончика его носа! «Это называется иайдо[14], – спокойно произнес Семен. – Я распорол тебе горло».
«Убит!» – выдохнул Плющ…
– Костян, поздравляю! – расплылся Щепотнев в ухмылке.
– Спасибо! – пропыхтел Плющ. – Будь другом, помоги снять.
– Конечно, – ответил Сема в своей манере. Получалось у него примерно так: «Ка-эш-но».
Разоблачившись, стянув подкольчужник, Костя ощутил радость освобождения.
И как это они бились в своих Средних веках, с утра до вечера? А в крестовом походе? Каково это – отвоёвывать Гроб Господень у сарацин, когда плюс сорок в тени, а на доспехах хоть омлеты жарь? У-ужас…
– Есть разговор, Костян, – сказал Шимон, продолжая улыбаться, но теперь его глаза смотрели внимательно и цепко.
