и никто не мог заставить старика поступить против его собственного желания. Тем более что после смерти жены старого слугу ничто не держало в доме отца Лиарены дорина Симорна.
Приемного отца – пора уже называть вещи своими именами, вот только известно это стало ей недавно и совершенно случайно, и девушка не собиралась никому открывать эту тайну.
Дверь из небольшой, но уютной столовой, или гостиной, уточнять у донны пока не было желания, вела в небольшую комнатку, где стояли только шкаф, широкий сундук да серебряное зеркало на кованых ножках. Отсюда вели еще две двери, одна в умывальню, а вторая, приоткрытая, в спальню.
И из-за этой приоткрытой двери доносились еле слышные, скулящие звуки, отозвавшиеся в душе Лиарены внезапной болью и острой тревогой.
С этого мгновения донна разом забыла про все свои страхи и сомнения и стремительно ринулась в умывальню. Лихорадочно сорвала с себя дорожную одежду, поспешно, но тщательно вымыла руки и лицо, растерла холщовым полотенцем и, выхватив из сундука чистое домашнее платье, набросила на себя.
А затем устремилась в спальню, за которой, как она точно знала, должна находиться еще одна комната.
И она действительно была. Встревоживший Лиарену писк доносился именно оттуда, из-за темной, тяжелой дубовой двери.
Девушка оказалась рядом с ней в один миг, торопливо щелкнула засовом и дернула ручку, моля всех богов, чтобы такого же засова не оказалось с обратной стороны. И боги или духи вняли ее мольбе: дверь распахнулась, открывая донне моментально возмутившую ее картину.
В удобном и мягком кресле спокойно спала крепкая, разрумянившаяся со сна девица, а в люльке напротив нее безнадежно скулил туго спеленатый младенец. Сын дорина Тайдира и дорины Дильяны. И одновременно племянник Лиарены.
Донна кинулась к малышу, осторожно подхватила под головку и спинку, так, как научили ее еще дома. Все три дня, выделенные Тайдиром свояченице на сборы, Лиарена постигала неизвестное ей ремесло.
До этого донна видела маленьких детей только в чужих руках, и, когда вызвалась присматривать за племянником, мать и старшие родственницы спешно взялись за ее обучение. Немедленно привезли в дом трех женщин с новорожденными детьми, и с утра до ночи Лиарена училась мыть, пеленать и качать младенцев, пользоваться лекарственными травами и зельями. А главное, понимать желания малюток, не умеющих еще сообщать о своих нуждах ничем, кроме плача.
Разумеется, дорин вовсе не собирался убирать от сынишки приставленных к нему служанок и кормилицу после того, как доверит Каринда одной из ближайших родственниц сбежавшей жены. Но для того, чтобы точно знать, правильно ли слуги ухаживают за ребенком, донне следовало уметь все делать самой. И не как-нибудь, а лучше других.
Прижав к груди малыша, Лиарена огляделась в поисках места, где можно было бы его положить, и невольно поморщилась. В просторной теплой комнате, специально обустроенной для удобства ухода за новорожденным, властвовал беспорядок. Пеленки и рубашечки, явно принесенные от прачки, небрежным ворохом лежали на широком, накрытом стеганым одеялом столе, под колыбелью валялась куча смятого грязного белья. А на поставце, где должны были храниться мази, присыпки и чистая посуда для малыша, стояли поднос с остатками ужина и несколько грязных хрустальных рожков со следами молока на стенках. Объедки и грязная посуда стояли и на невысоком столе, придвинутом вплотную к креслу. Видимо, няня имела дурную привычку ужинать прямо здесь.
Девушка сердито нахмурилась. Как бы плохо ни поступила с мужем Дильяна, но к ребенку она относилась с заботой. Нет, сама она его не кормила, и теперь стало ясно почему. Зато кормилицу подобрала хорошую, об этом рассказывала мать, вернувшись в родной дорант с праздника, посвященного рождению ее внука и наследника Тайдира.
– Эй, соня! – легонько толкнула донна ногой сладко посапывающую няньку. – Просыпайся!
– Угу, – невнятно пробормотала та, повернулась на бок и попыталась подтянуть ноги, чтобы устроиться поудобнее.
Однако кресло оказалось маловато для такой позы. Или, наоборот, служанка крупновата, сама донна там вполне разместилась бы.
Да и не желала Лиарена наблюдать за попытками девицы досматривать свои сны: ребенок, притихший, едва она взяла его на руки, снова начал обиженно кривить губки.
– Нянька! – ласково улыбаясь малышу, нежно пропела Лиарена и пнула засоню посильнее. – Если ты не встанешь – прощайся с теплым местом.
Впрочем, она уже почти решила сменить служанку, незачем держать при племяннике распустеху, если достаточно свистнуть, чтобы прибежал целый десяток работящих девиц. Работа няни среди слуг всегда ценилась особо.
– Ну чего? – сердито буркнула девица, протирая кулаками глаза.
– Быстро вставай, – так же сладенько распорядилась донна, решительно сдвинув кучу белья в сторонку и укладывая ребенка на одеяло, – и неси мне теплую воду.
– Какую еще воду среди ночи? – возмутилась наконец-то проснувшаяся служанка. – И вообще, кто ты такая, чтобы мной командовать?!
– Я – донна Лиарена, – ласковым голосом сообщила донна, улыбаясь вновь притихшему малышу. – И именно я теперь тут буду распоряжаться. А ты быстро неси воду или прощайся с местом няньки!
– Пфух! Напугала! – презрительно фыркнула девица, поднимаясь с кресла.
