вскочила, злобно ощерясь), а во вторую засадил нож на лету, распоров ей брюхо. Псина рухнула и по инерции проехала несколько метров, оставив на земле кроваво-красную полосу из вывалившихся кишок.
Первый успех сразу переломил ситуацию. Без вожака стая перестали быть единым организмом, пропала согласованность действий. Да, они не оставили намерений разорвать нас на куски, но теперь каждая крысособака действовала совершенно стихийно, по сути мешая сородичам и сбивая их планы. А значит, существенно облегчала защиту.
Мой нож пропарывал брюхо за брюхом, да и маркитант оживился. Он не стал тратить драгоценные патроны, пустив в ход меч. Судя по пронзительному визгу за спиной, действовал весьма эффективно.
Мимо подвывая пронеслась псина с окровавленным обрубком вместо хвоста. Я добавил ей пинка для ускорения и тут же спровадил на тот свет ещё одну неосторожную зверюгу.
Всё же в каждом из нас сидит хищник. Я вдруг ощутил в себе такую жажду убивать, что казалось, ещё немного – и выпущу кишки всей стае. Я отшвыривал их ногами, добивал поверженных, наносил страшные раны направо и налево. Снова что-то непонятное завладело мной, наполнив взрывной энергией и придав бесшабашности. Это было круто! Ни с чем не сравнимое и неописуемое удовольствие.
Выпад, короткий, выверенный до миллиметра удар, характерный звук разрываемой плоти, треск ломающихся костей, предсмертный хрип – всё это сливается в сладкую для ушей воина музыку. Она будоражит его кровь, зовёт к подвигам и победам.
И мы победили. Стая окончательно признала поражение и трусливо разбежалась по сторонам, оставив на поле боя с десяток трупов. А мы фактически отделались лёгкими укусами и царапинами.
Первым делом маркитант принялся переворачивать туши поверженных псов. Я знал, что он ищет чёрных крысособак. Их кровь считается целительной. На взгляд определить истинный цвет шерсти не представлялось возможным. У большинства она давно свалялась, перепачкалась и внешне представляла собой мешанину всевозможных оттенков.
Увы, нужной расцветки не нашлось, и маркитант выругался сквозь зубы.
– Эх, никакой пользы от них, кроме расстройства, – добавил он.
– Главное, что мы благополучно отбились, – заметил я.
– Так-то оно так, – согласился он. – Но хотелось бы за труды праведные и какие-то плюшки поиметь. Я думаю, эта стая больше не оправится, а значит, кому-то в этих краях станет чуточку легче. По-моему, мы заслужили хотя бы маленькую награду.
– Узнаю вашу маркитантскую породу, – хмыкнул я. – Жизнь – лучшая награда. Скажи спасибо, что не разорван на части и не перевариваешься сейчас в животах этих тварей.
– Да уж, – грустно усмехнулся проводник. – Нарисовал картинку – будь здоров!
– И ты не кашляй, – отпарировал я. – Лучше говори, куда дальше двинем. В конце концов, это ты у нас проводник.
Он махнул рукой.
– Туда надо. Только сначала куда-нибудь зашхеримся в безопасное место, чуть передохнём, в порядок себя приведём…
– И перекусим, – закончил мысль я.
– Да на такого проглота еды не напасёшься, – засмеялся маркитант.
– Так далеко ходить не надо, вон её, еды сколько! Выбирай любую, свежуй и на шашлык, – указал я носком ботинка на трупы крысособак. – Мясо дрянное, конечно, но вряд ли мы что-то лучше раздобудем.
– Главное – не травануться чем-нибудь. Мало ли какая зараза в них сидела, – сказал проводник, но по его лицу было ясно, что он целиком и полностью разделяет мою идею.
– Зараза к заразе не липнет, – отшутился я. – Мой организм к любой гадости привычен.
Он критично оглядел меня и со вздохом признал:
– Да твой желудок, наверное, и железо переварит. Я в твоём возрасте был готов сожрать всё, что только в рот попадало.
Отобрав более-менее приличную на вид псину, потащили с собой в поисках относительно безопасного места. Выбор упал на неплохо сохранившиеся развалины – они простояли больше двухсот лет и намеревались стоять ещё столько же, без угрозы «угостить» незваного гостя обломком кирпича или отвалившейся арматурой.
Первым делом мы натаскали достаточно дров, чтобы развести костёр и поддерживать его долгое время, потом забаррикадировали все входы и выходы. Да, с одной стороны мы вроде как сами себе отрезали пути, но с другой – теперь к нам никто не сунется влегкую, а уж мы найдем, чем встретить.
Я занялся костром, а маркитант подпалил взятой из него головешкой шерсть крысособаки, а потом профессионально, будто всю жизнь этим занимался, снял шкуру, пока она ещё горячая. Потом принялся кромсать тушу, отделяя то, что непригодно в пищу. Вместо вертела приспособили арматурину.
Скоро запах жареного мяса защекотал ноздри. Маркитант попробовал его первым. Откусил кусочек, прожевал и проглотил с видимым удовольствием.
– Думал, будет хуже, – признался он. – Кстати, азиаты в древности собачатину почитали за деликатес. Считалось, что она горячит кровь и повышает
