чтобы собрать в распадке.
А где окна? Нет, это точно не турбаза… Фасад имел небольшую дверь, смещенную вправо почти к самому углу, и одно узкое, толщиной с бревно, длинное окно.
— Трубы нет, — доложил по рации Леха.
Вот и еще один сюрприз, какая же это база? Не бывает таких баз. Околеешь.
Характерно то, что не видно ни дороги, ни тропинок.
Здесь вообще люди бывают? А если так, то как же они сюда добираются?
— Кто-нибудь вертолетную площадку видит? — спросил я.
— Никак нет, командир, — по-армейски доложил индеец.
— Не наблюдаю, — откликнулся Винни.
В принципе, вертушка вполне может и перед домом сесть, место ровное. Но при всей солидности подхода к строительству… Где разметка, где ветровой конус?
— Пешком ходят, тут гладко, а ниже по ущелью и на обычной машине можно проехать, — прошипел эфир голосом Лимонова.
Ага, на машине. Только следов не видно.
Здра-авствуйте… Гребаная турбаза, неужели мы попали в техногенный мир, где всякие экологи и зеленые движения чувствуют себя настолько вольготно, что имеют возможность бездельно мотаться в такие дали и с такими затратами?
Что, Земля-2? Родная Земля не вспоминалась. Хотя бы потому, что таких хищников на Земле не бывает.
— Перебежками вперед, сто метров рубеж, — отдал я команду.
Расположившись уже совсем близко к дому, мы опять замерли.
— Винни, прикрывай, Леха, идем парой справа, угол обходим на удалении.
Через десять минут обход дома был завершен.
Никого…
Пока мы с индейцем вели разведку, Винни кое-что нашел.
— Здесь хищник упал, — уверенно заявил он, показывая на ряд смятых и сломанных кустов.
Мы спорить не стали.
— А человек?
— Вот что осталось от американца, пока это все, — невесело молвил следопыт, протягивая нам обрывки рюкзака.
— Елы-палы…
— Падла зубастая! — поддержал мой возглас пацан. — Винни, ты уверен, что этот черт рухнул именно тут и уже не поднялся?
— Абсолютно. Хищник все-таки настиг свою жертву, разобрался с ней, а потом попытался проникнуть в дом… На большее сил у него не хватило, здесь и лег, навсегда. Больше следов нет.
— Но тогда где труп вонючий, мужики? Ничего не понимаю, — изумился я.
Вьетнамец только пожал плечами. Устало. Опытный охотник был явно не в себе, неожиданная загадка не давала ему покоя.
— Могли птицы растащить? Зверушки-ватрушки? — хреново сфантазировал индеец.
Останки человека мелкие хищники и падальщики в поле легко разобрать могут, без вопросов. Но растащить монстра! Такой костяк! Густая шерсть, прочная шкура — эту преграду с трудом, как я понимаю, брали даже пули автоматического оружия!
— Но не растворился же он! — возмутился Лимонов.
— Не растворился, — эхом откликнулся охотник.
— Ладно, чего сейчас гадать, может, потом разберемся… Следы попытки взлома мы с Алексеем заметили. Там, Винни, сбоку слева есть высоченные двустворчатые ворота. Как в авиационном ангаре.
— А если внутри самоль?! — возбудился индеец.
— Значит, сядем в салон! Лихо взлетим, красиво убьемся, не балаболь лишнего, — я быстро успокоил команча, подхватывая с земли остатки рюкзака американца. Швы хорошие, крепкие. Зверь его по живому рвал. Брр…
— Что же, давайте и мы немного поломаем чужое имущество, — предложил следопыт.
Плотный домина, если без высокой крыши, то даже приземистый. Судя по состоянию и качеству здания, сруб современный, новенький. А по виду — патриархальный. Есть в нем что-то такое… от времен фронтиров Дикого Запада. Вот только не придумаю, зачем он вообще здесь нужен? Не могу понять, как это абсолютно добротное строение, срубленное на века из негниющей древесины хвойных пород, осталось бесхозным. Доставить его сюда — целая история, а стоит такой дом целое состояние.
А полянка зачетная, хоть накрывай. Горный курорт.
