Корабли оглядятся, прорявкают сиренами взаимные угрозы, и в тихой бухте начнется страшный морской бой.
Затем «Монитор» все-таки подобьют, из машинного отделения «Мерримака» начнет валить густой черный дым, и на этом бой закончится. Опустив флаги, израненные, но помирившиеся суда станут на якорь, а к ним помчится загадочный буксир-пароходик, которого я еще не видел, но могу представить. Он поочередно подтащит поврежденные корабли к причалам, откуда быстро разгонят всякую шушеру и наглухо притянут к выщербленному граниту пирса. Суетливо забегают бригады ремонтников, а экипажи, обнявшись, направятся в кабак… По итогам боя будут сделаны выводы, на кораблях проведут рационализацию и модернизацию, агрегаты усовершенствуют…
Со стороны берега закрытую для прохода посторонних часть набережной поджимало длинное каменное здание ремонтной мастерской, дальней стеной упиравшейся прямо в ноздреватую скалу. Из высокой трубы, облизывая камни, валили клубы дыма, через клапан то и дело прорывались обжигающие серые струйки — внутри с глухим стуком работал паровой молот. Замечу: весь город стучит, паяет, пилит и строит. Странное это дело — архаичный прогресс.
Все примитивно, вроде бы давно пройдено человечеством, хорошо известно и исчерпывающе описано в учебниках истории. И все же именно на Платформах, а не на планете-матке, постоянно идет самый настоящий процесс технической революции! Это не Земля, где научно-технические достижения человечества все чаще и чаще скатываются в бесконечную презентацию очередного абстрактного смартфона. «Посмотри, потребитель, какие чудесные обводы корпуса! Как красиво выгнут экран у этого шедевра, какие кнопочки торчат сбоку!» Никогда не понимал, какие такие «необыкновенные обводы» могут быть у обыкновенного кирпича?
Технарю здесь очень интересно жить, вот что я вам скажу. И я бы остался тут навеки… Но жажда открытий, охота к перемене мест и любопытство заставляли меня все дальше и дальше убегать от уже достигнутого, продолжать поиск нового — знаний, впечатлений и, конечно же, новых знакомых.
Я и здесь не собираюсь надолго задерживаться.
Слоняться по причалу без дела, притягивая любопытные взгляды, не стоило, и я направился к центру бухты. После беспорядочного нагромождения поросших лишайником валунов золотым серпом изгибался длинный пляж. Прошагав короткую набережную, я спрыгнул с гранита на песок и пошел вдоль берега. Здесь рыбацким лодкам причаливать запрещается, поэтому и чисто. Стирать белье, кстати, тоже запрещено, об этом нас предупредили в гостинице. Здесь и чаек-то нет, все они собрались возле причалов.
Был у меня соблазн скинуть обувь, связать ее шнурками вместе и, перекинув через плечо, зашагать по песочку, с наслаждением разминая пальцы ног. Можно даже посвистывать от удовольствия. Сдержался, представив, как раскалился морской песок под палящим солнцем…
Ступая по мелкому золоту, я слушал величественный голос моря, рожденный рябью набегающих на берег мелких волн, в которых плескался жар южного солнца. Мне казалось, что волны несут из далекого далека волшебным образом сохранившиеся после долгого пробега через океан запахи потрескавшегося от времени мрамора, пантеонов и свежего оливкового масла, вулканического пепла, розового винограда и высохшей травы бесчисленных островов, скрытых за горизонтом. Опять вспомнилась очаровательная Греция с ее историческими памятниками, высокими разлапистыми смоковницами, известными в России под именем инжира, и безмятежным спокойствием жителей, прекрасно осознающих, что их многотысячелетней родине, пережившей всякое, бояться нечего.
Один такой романтический островок был отлично виден с берега. Узкая вытянутая сабля каменных глыб с двумя группами зеленых деревьев почти полностью перекрывала высоким океаническим волнам путь в тихую гавань, потому и прибой на пляже почти не заметен. Действительно, уникальное место, эта бухта Додж-Сити!
А вот возле мысов — чума… Я глянул на северный, гладкий крутой обрыв с промытой под ним глубокой каверной. Темные волны несли туда белую пену и там, у самой темноты грота, начинали гневно крутиться среди скал. За относительно низким мысом горы отступали, на видимом участке плато кое-где к небу природным ограждением поднимались вершины кипарисовых рощ.
Чем дальше я уходил по пляжу, тем лучше была видна небольшая крепость южного мыса, защищающая вход в бухту. Ее почти черный каменный фундамент, не очень-то похожий на сделанный из тесаных глыб песчаника, возвышался над прибоем на пятнадцать метров. Верхняя часть бастионов была сложена из толстых знакомых бревен, вот и здесь пригодился разобранный пакгауз! Из бойниц высовывались длинные стволы старинных дульнозарядных орудий, я заметил три штуки, скорее всего есть еще несколько. Большой вес орудий однозначно указывал, что пушки не были получены по каналу поставки, скорее всего, их нашли где-то на Платформе.
Над крепостью высилась каменная башня маяка, его обслуживание — дополнительная нагрузка для гарнизона цитадели. Интересно было бы заглянуть, познакомиться… Эх, просто так не пустят, нужны связи, а их пока нет.
Вода в заливе ясного голубого цвета с более темными пятнами донных водорослей, а с берега доносится торжествующий звон цикад. Через некоторое время со стороны ряда белых домиков первого яруса ко мне прилетели будоражащие воображение запахи готовки — кто-то жарил свежее мясо на древесном угле, потрескивающем под хорошенько прокаленной железной решеткой. Я невольно сглотнул. В Додж-Сити в большом почете морская кухня, рыба и морепродукты. А тут дорогое мясо! Гребаный Каларгон, как я, оказывается, голоден! Надо было подстрелить по дороге парочку-другую косуль: нежное мясо с удовольствием купят в любой из таверн. Кто же знал…
Я прямо видел: злодей-кулинар сейчас начнет посыпать огромные стейки или кебабы перчиком и кислым порошком барбариса, обложит аппетитные куски давленым чесночком, зеленым луком, листьями салата и помидорами, и счастливая семья начнет трескать эту красоту со свежим пшеничным хлебом,
