взял свою трость и просунул ее в полукруглое отверстие в переднем окне, чтобы привести кучера в чувство, но моя трость безо всякого сопротивления прошла сквозь тело возницы, а карета продолжала свой путь. Тут меня охватил леденящий ужас, какого я еще не испытывал никогда. В порыве какого-то тихого помешательства я продолжал втыкать свою трость в спину призрачного кучера со смутной надеждой, что она все-таки во что-то упрется, но контуры его фигуры становились все бледнее и бледнее и растворялись во все более сгущающемся тумане. В этот момент я почувствовал шум в ушах, звон, затем рывок, резкий толчок, и… потерял сознание.
Когда я пришел в себя, был уже день, если вообще можно говорить о наступлении дня в таких погодных условиях. Я сидел один среди чистого поля в луже талого снега, и вокруг не было ничего, кроме густого, тоскливого тумана.
Усталый, замерзший, в ужасном состоянии духа, я поднялся и после долгих поисков вышел наконец на какую-то дорогу, которая вывела меня примерно через полчаса к улицам пригорода Берлина.»
«С тех пор я никогда не езжу берлинскими ночными каретами», — сказал господин Тобиас Грюндлер, завершая свой рассказ.
Затем он подозвал кельнера и заказал седьмую кружку мозельского «ночного кучера».
Курт фон Вальфельд
История о призраке
В наши дни, когда мир полнится спиритистами и антиспиритистами, телепатами и гипнотизерами, все сверхъестественное приобретает совершенно особенную пикантность и возбуждает либо трепет, либо ироническую критику, но в любом случае любопытство и интерес.
Поэтому мы хотели бы предложить нашим читателям одну историю о призраке, обнаруженную нами в оригинальной книге Совеньера о таинственных явлениях и представляющую интерес не только своим сюжетом, но и своеобразной развязкой.
Мы не будем даже в виде намеков предвосхищать эту развязку, чтобы не лишать наших читателей удовольствия испытать сладкий трепет, который тем приятнее, если сидишь уютно перед камином, а за окном бушует осенняя непогода.
Итак, расскажем о самом событии.
Во времена, когда железная дорога еще не прорезала всю сушу вдоль и поперек, из Франции в Испанию ездили по горным дорогам в дилижансах — больших экипажах массивной конструкции, очень низко посаженных на колеса. Впереди у них был своеобразный козырек в виде капюшона, служивший крышей для кучера и майорала.
Майорал — своего рода смотритель и одновременно распорядитель-квартирьер для пассажиров дилижанса, аналогично кондуктору в наших старых почтовых каретах, был, как правило, человеком, брызжущим юмором и напичканным всевозможными веселыми историями, постоянно готовым с каждым, кто ему предложит, осушить стаканчик какой-либо приятной жидкости.
Эти яркие, в большинстве случаев покрашенные в красный и желтый цвет дилижансы тянули упряжки из восьми или десяти мулов, и в отношении скорости передвижения они не оставляли желать чего-то лучшего, потому что постоянно подгоняемые кучером мулы почти все время неслись галопом, при этом кучер оглашал окрестности оглушительным криком, похожим на боевой клич индейцев и отзывавшимся в горах громким эхом. Майорал во время этой стремительной езды имел обыкновение с чрезвычайной ловкостью спускаться со своего места по верху дилижанса к пассажирам, чтобы осведомиться, все ли в добром здравии, и рассказать им интересные истории о дорожных происшествиях и забавные случаи из жизни известных личностей, которые якобы ездили в его дилижансе.
На крутых подъемах майорал сходил на землю, чтобы следовать за экипажем пешком. Многие пассажиры делали то же самое — путешествующие охотно облегчали работу мулам, которые так исправно трудились на ровных участках пути, а кто захватил с собой в дорогу что-нибудь освежающее, тот охотно делился со своими спутниками бутылкой хереса или аликанте, и прежде чем снова сесть в дилижанс, пассажиры бросали взгляд на величественный закат солнца в Пиренеях.
И вот как раз в то время, о котором сегодня, когда по свету путешествуют в основном по рельсам железных дорог, вряд ли уже можно получить полное представление, в одном из таких дилижансов, похожих на прочные дома, из Франции в Испанию ехали двенадцать пассажиров. Они, как это тогда случалось постоянно, уже перезнакомились между собой; шла оживленная беседа, и в опустившихся осенних сумерках, сгущавших в горах таинственный туман, разговор коснулся прорицателей, горных духов и призраков.
Одним из пассажиров был молодой человек примерно лет двадцати пяти; он представился коммивояжером большого торгового дома и выказывал в отношении всех рассказов о таинственных случаях, которыми делились его спутники, настолько откровенное недоверие, что некоторые из них стали даже
