В нескольких пластиковых контейнерах хранились даже длинные автоматы для людей. Не лучевые, а обычные, старые, которыми пользовались еще до Эры Робототехники. Зачем все это нужно на мирной и спокойной станции, где производят роботов?
Этот вопрос немного беспокоил. Свербил, как заноза. Станция по-прежнему не давала ответов. Мартин это оружие не учитывал, его попросту не было в базе данных робота.
Жанка, заправив за уши короткие стрелки волос, старательно пересчитывала продукты в соседней кладовке, оружием она не интересовалась. Пальчики ее проворно летали над планшетом, занося данные в заранее начерченную сетку. Егор, раскрыв пачку печенья, жевал, крошил, отряхивал руки прямо под собственные кроссовки и даже умудрился кинуть обертку в угол одной из кладовок. Заметив прищуренный взгляд Таис, тут же ответил, махнув рукой:
– Фигня, роботы все равно уберут.
– Мальчик привык к нянькам, – буркнула в ответ Таис.
Сама она давно отучилась кидать вещи и мусор где попало. Давно отучилась рассчитывать на помощь роботов-уборщиков и потому от брошенной цветной обертки сразу же почувствовала привычное раздражение.
– Нечего мусорить! – Она наклонилась, подняла бумажку и сунула ее Егору в карман.
Тот, слегка пихнув ее в плечо, возмутился:
– Ты чего? Это же мусор, его робот уберет!
– Сам и уберешь. Нечего надеяться на роботов.
– Почему бы и не надеяться? – спокойно дернула плечиками Жанка и улыбнулась. – Роботы для того и созданы, чтобы убирать за людьми. Это их прямые обязанности.
Таис не стала спорить. Невозможно было логично объяснить ее недоверие к роботам. Да, теперь интеллект станции, который они называют Мартином, подчиняется им, подросткам, живущим в космосе. Да, теперь они полностью управляют этим интеллектом, и все роботы – лоны, доны-12 и доны-15 – послушны детям. Про маленьких уборщиков и садовников и говорить не стоит – эти и помыслить не могут о неповиновении.
Но слишком болючей была память о том, как всего несколько дней назад пятнадцатый стрелял в Таис. До сих пор еще немного ныло плечо и под кожей хорошо прощупывался твердый рубец шрама. Белый, тонкий, ровный. Он казался строгим напоминанием, важной отметиной, зарубкой на память. Чтобы всегда, всю жизнь помнить, какими опасными могут быть роботы.
И еще Таис помнила о погибшем Илье. Хотя своими глазами она не видела смерть друга, но зато слышала рассказы Эммы и Кольки-Колючего. Дон-15 убил Илью, хладнокровно и расчетливо. Потому что выполнял программы. Потому что так было заложено в его платах. Потому что для роботов нет никакой разницы, кого убивать. Они всего лишь делают то, что в них заложено.
Егор, выразительно глянув на Таис, покрутил пальцем у виска, открыл следующую пачку – на этот раз с вафлями – и демонстративно швырнул обертку в угол.
Таис развернулась и вышла. Кинула через плечо:
– Считайте в этой кладовке, а я пойду в следующую.
На станции было три уровня. Нижний – тот самый, роковой, на котором находились пораженные загадочным вирусом члены экипажа. Когда-то они были родителями нынешних детей, а сейчас превратились в животных, мерзких, злобных и опасных. В животных, способных только убивать. Станцию поразил страшный вирус, от которого не было спасения никому, и все взрослые стали монстрами.
Почти все. Кроме тех, кто умел любить. Так определил эту ситуацию один из последних выживших, отец Федора – Андрей Шереметьев. Перед тем как покинуть станцию и отправиться за помощью, он оставил последнюю запись, в которой рассказал, что только тот, кто испытывает сильную привязанность, именуемую любовью, – только тот может избежать болезни. Вроде как благодаря этой эмоции вырабатываются специальные гормоны, блокирующие развитие вируса.
Запись Андрея Шереметьева удалось обнаружить всего несколько дней назад. А до этого все мучились одним главным вопросом. Вернее, даже двумя: почему интеллект станции убивает всех, кому исполнилось пятнадцать лет, и куда делись взрослые.
Оказалось, что взрослые превратились в зверей, а станция запрограммирована так, чтобы производство не прекращалось, а дети, достигшие пятнадцати лет, умерщвлялись. С большим трудом, а главное – с большими потерями – удалось взять в свои руки контроль над станцией. Теперь Моаг (так называлась станция раньше), или Мартин, полностью подчинялся Федору, Таис, Коле и Эмме. Им четверым в первую очередь.
Они стали главными штурманами станции. Даже раздобыли себе специальные штурманские нашивки со светящейся голограммой. Эмма носила их с потрясающей важностью и никогда не показывалась на Третьем уровне без этих штук.
А Таис это казалось сущей ерундой. И без нашивок ясно, кто тут главный.
Таис усмехнулась и толкнула рукой дверь в следующую кладовку. Теперь тут, на Третьем уровне, ничего не запиралось – так распорядился Федор. Для удобства и чтобы не тратить время на открытие замков с помощью флешки.
Третий уровень станции был командным. Главным. В здешние шлюзы крейсеры доставляли продукты питания и одежду, отсюда же забирали упаковки с деталями будущих роботов и мощных компьютеров. На Третьем уровне находилось производство – то, ради чего была создана станция.
