– Пришел наш Пуш, видела? Никуда он от нас не денется. Я угостил его шоколадом из агрегата, и теперь у него хорошее настроение.
– Небось объелся многоножками, – хмыкнула Таис. – Пойти, что ли, посмотреть, что там осталось…
– Только осторожно. Пойди и посмотри. Я пока еще не разобрался в управлении крейсера. Пока еще нет.
– Я только одним глазком, – заверила его Таис и направилась к агрегату.
Едва она нажала на кнопки меню, заказывая стаканчик сока, как машина заговорила.
– Надо бы съесть что-то белковое. Это придаст вам сил, – пропыхтел агрегат.
Таис вытаращилась на него, после заметила:
– С чего это кофе-машина решила со мной разговаривать?
– Это мои обязанности – предоставлять сервис клиентам. Я должен угождать вам. Мне хочется вам угодить. Я предлагаю то, что у меня есть, – полезную и вкусную еду. Это мое предназначение.
– С ума сойти. Меньше слов, кофеварка. Налей сока и молчи. Тогда точно угодишь.
– А бутерброд? Не желаете ли бутерброд с сыром и зеленью?
– Тебе же сказали – только сок. Вот и угождай.
– А напарнику вашему что? Он не пил с того самого момента, как поднялся, – тут же напомнил агрегат.
– Чтоб ты сдох… – ругнулась Таис. – Ладно, давай два стакана сока. И давай два бутерброда с сыром, может, парень мой поест.
Агрегат тихонько зашипел, и показалось – всего лишь на миг, – что он просто раздулся от удовольствия.
– У тебя есть имя, кофеварка? – спросила Таис. – Как тебя называть?
– Лон Грум-три, – гордо сообщил агрегат.
– Грум, значит. Пусть так будет. Только меньше болтай, Грум.
Она забрала выехавший поднос с высокими прозрачными пластиковыми стаканчиками и тарелочкой, на которой лежала парочка восхитительно пахнущих горячих бутербродов. Один Таис сунула в рот, второй оттащила Федору.
Тот заверил, что поест и попьет, отхлебнул из стакана и снова погрузился в работу.
Потоптавшись немного около него, Таис взглянула на круглый громадный бок родной станции, по-прежнему висевшей за овальным окном, и вздохнула. Ей отчаянно, до боли и злых слез захотелось вернуться домой, в свою каюту, к своей музыке, к горячему какао, к клетчатому пледу, в который она любила заворачиваться по вечерам. К безопасности и уюту.
Утешало только одно – Федор рядом с ней. Слава богу, что Федор рядом с ней.
А что было бы, если бы она вернулась на станцию с остальными, а катер Федора застрял бы в этом крейсере?
Таис помотала головой, отгоняя ужасные предположения. Две растрепавшиеся темные косы смешно защекотали щеки. Таис прижала правую косичку ладонью, медленно стянула резинку и принялась расчесывать все еще чуть влажные после душа волосы.
Федор оглянулся, поднял брови и снова занялся монитором. Таис хорошо знала, что, когда он такой, лучше его не трогать. Лучше не мешать, поэтому, торопливо переплетя косы, допила сок, сжевала бутерброд и направилась к квадратному проему с лестницей, ведущей вниз.
Пищевой агрегат с нелепым именем Грум тут же загудел низким басом:
– А стакан куда дела? Надо вернуть, я их помою и поставлю на полку. Так положено по программе. Посуда должна возвращаться на место.
– Вот же зануда. После поставлю тебе твой стакан. Я даже помыть его смогу.
– Мыть посуду – это моя задача. Ваша задача – пить сок, – не унимался агрегат.
Но Таис уже не слушала его. Она торопливо слезла вниз и снова оказалась зажатой в узких белых коридорах. Теперь главное – не заблудиться. Где тут Федькины крестики?
Таис, успевшая привыкнуть к тесным гладким проходам, приспособиться к прямым углам и многочисленным поворотам, неожиданно быстро вышла в ту самую часть крейсера, где велись ремонтные работы. Лишенная гладких панелей стена пестрела кабелями и платами, точно нутро огромного робота. Замершие многоножки смешно висели на стенах, будто ожидая, когда же им снова дадут команду. Рядом топтались нерешительные шестиногие. Лежали ровными рядами запчасти, стояла странная приземистая машинка на многочисленных колесиках. Для чего предназначалась машинка, Таис не могла понять, да и не стремилась. В любом случае ремонт замер, остановился. И продолжится только после того, как Федор лично отдаст распоряжение.
Ведь теперь вместо Иминуи тут всем командовал Федор. Должен был командовать.
Чуть дальше показалась кладовка, полная притихших и потухших многоножек. Еще дальше – пустые белые коридоры. Как далеко ни продвигалась Таис вперед, сколько ни присматривалась к разодранным частям шестиногих – такое тоже попадалось на пути, – кругом царила безжизненная тишина. Все остановилось на крейсере, замерло, потеряло смысл и цель.
Загадочная Иминуя больше ничего не решала. Как там Федор выразился? «Я твой личный вирус», – сказал он. Против такого вируса у Иминуи не оказалось достаточной защиты.
В широком белом коридоре с прорезиненной дорожкой лежали два разодранных тела шестиногих. Прозрачные куски казались теперь студенистой
