тоже покрывали кусочки раздавленных мелков. На листах бумаги – черные и красные разводы и точки и ни одного четкого и ясного рисунка.
Вот что с ним делать, с этим Максимом? Снова надавать по шее?
Битье – это не выход. Сейчас отдохнувшая Эмма это понимала слишком хорошо. Поэтому надо найти другой подход к мальчику.
Эмма села рядом с ним на ковер, обняла за плечи и слегка прижала к себе. Телесный контакт иногда помогает, этому учили в свое время на занятиях.
Спина Максима напряглась, он уперся ладонями в пол, дернулся, после тихо спросил:
– Ты чего?
– А ты чего? Зачем снова раздавил мелки?
Максим озадаченно уставился на свои ладони, как будто видел их в первый раз, взмахнул руками, отряхивая разноцветную пыль, вздохнул и заметил:
– Я есть хочу.
– Так пошли поедим. После будешь убирать за собой, роботов-уборщиков ведь теперь нет. Забыл, да?
Максим виновато кивнул и поднялся.
– Пошли, сделаю тебе какао с молоком и картофельное пюре. Ты любишь картошку?
– Да. Картошку люблю.
– Вот и славно.
На кухне царил идеальный порядок. За дверками шкафов блестели чистые бока тарелок и кружек, прозрачными стенками сияли стеклянные контейнеры, в которых хранилось сухое молоко, сухой картофель и различные хлопья. Пузатый пищевой агрегат, исправно варивший каши, покорно ждал хозяйских распоряжений.
– Может, сварить тебе кашу? – спросила Эмма.
Максим помотал головой и сказал:
– Хочу картошку.
– Картошку так картошку.
Эмма подумала о том, что Лонька сейчас бы отпустил какую-нибудь неуместную и неуклюжую шутку, и вздохнула. В данный момент домашний робот- нянька валялся в кладовке. Он стал ненужным, когда заглох и перестал работать. Починить его оказалось невозможным, так пояснил Колька. А Эмма Колючему верила.
– На, ставь тарелки на стол, – велела она Максиму, стараясь говорить весело и бодро. – И ложки тоже клади рядом.
Максим громыхнул голубыми тарелочками о столешницу и уточнил:
– Что дальше?
– Дальше смотри, как готовится картофельное пюре. Берется порошок, насыпается в тарелку, надо семь или восемь больших столовых ложек. Ну, тебе, наверное, поменьше, ты ведь и сам меньше меня ростом. После добавляем горячее молоко и масло. Посмотри, получилось пюре!
– Горячее только. – Максим повозил ложкой и полез на табуретку.
Эмма тоже принялась за еду, размышляя о том, как бы так половчее убрать за Максом в комнате. По сути, сейчас весь Второй уровень медленно, но верно превращался в настоящий свинарник. Дети никогда не убирали за собой, и вряд ли кому придет в голову подбирать с пола крошки, обертки и прочий мусор. Раньше все это делали роботы – тихо, постоянно, неустанно.
А сейчас мусор останется лежать там, где его кинули. И ладно еще поднять бумажки. А вот чем выскрести с ковра мелкое крошево цветных мелков, которое оставил Максим? Разве что небольшим пылесосиком для одежды, которым обычно орудовал лон, когда убирался в шкафах. Пылесосик этот хоть и маленький, но тянул хорошо, всю пыль с полок и из коробок с обувью вытягивал отлично. Возможно, надо попробовать.
А еще лучше научить Макса убирать за собой, а иначе вся жизнь Эммы будет состоять из ночных кормлений и дневных уборок. Вот она, счастливая жизнь с детьми. Неудивительно, что люди придумали роботов. Видимо, до роботов все жили просто в ужасной грязи…
В этот момент в каюту ворвался Колька. Распахнув дверь, он крикнул:
– Эмма, ты тут? Ты должна пойти со мной! Ты должна это увидеть! На станцию напали какие-то ужастики! Эм, ты слышишь?
Глава 5
Таис. Космодром
Приземлившийся модуль опирался на три крепкие лапы, заканчивающиеся длинными «пальцами», вцепившимися в бетон. К одной из лап и перебежал Федор, потянув за собой Таис. Они спрятались за широким металлическим упором, теплым и темным, и попытались оглядеться.
Солнце заливало посадочную площадку веселым светом, бетонное покрытие уходило в бесконечность, и куда Таис ни кидала беспокойный взор – везде было лишь небо, бетон да кое-где здоровенные молчаливые крейсеры. Ни звука, ни движения.
