– Ребята, – сказала учительница. – Тот из вас, кто будет плохо себя чувствовать, может покинуть класс. Двоек я за это ставить не буду. Это повлияет исключительно на ваш персональный рейтинг по выносливости.
И она начала урок. Риз выводил цифры, пытаясь сосредоточиться на материале, но это у него получалось весьма посредственно. Сестрички Твикс вышли из класса через пять минут после начала урока, Клеменси – через семь. Федя продержался полчаса. Оля Окей выскочила, но тут же вернулась. Маша Малинина и Рино Слунс сидели, хотя Рино практически не слушал педагога, беспрерывно обмахиваясь тетрадкой, а Маша то и дело облизывала пересохшие губы. Что же касается Барди Менса и Вари Ворониной, то они спокойно списывали с доски доказательство теоремы и, кажется, между делом втихаря играли в крестики-нолики. Ризу нравилась Варя. Но он хорошо понимал, что обойти по выносливости робота – это будет еще та задачка!
С каждой минутой Ризу, превращенному в обычного человека, становилось все хуже и хуже. У него звенело в ушах, а картинка перед глазами то темнела, то опять появлялась. Но если самого Ризенгри такое состояние, судя по его поведению, ни капельки не волновало, то этого никак нельзя было сказать о сотрудниках, которые были обязаны вовремя прекратить эксперимент. С одной стороны, им было бы спокойнее включить в классе кондиционер и не переживать по поводу того, справится Клюшкин со стрессом или нет. С другой стороны, сбросить в классе температуру, не доведя объект до полной кондиции, означало навлечь на себя гнев Фредерико, а этого тоже никому не хотелось. Да и вообще, очень сложно перестроиться в одночасье: еще вчера паренька холили и лелеяли, а сегодня в пекло! Поэтому сотрудники, следящие за дальнейшим развитием событий, нервно кусали себе ногти и чешуйки, не решаясь на какие бы то ни было действия.
– Интересно все-таки, а как им удалось создать условия пустыни в одной комнате? – поинтересовалась Лессия, когда у подростков наконец появилась маленькая возможность передохнуть.
– Это не комната. Это климатическая камера, – объяснил Рино. – Фирма моего папы как раз такие штуки и продает. Только их покупают плохо. За весь прошлый год единственную большую камеру продали в секретный институт, для опытов над мутантами.
– Я даже догадываюсь, в какой именно! – с сарказмом сказала Оля, обливаясь потом.
– А вместе с камерой они продали еще одну такую хитрую штуку – прозрачную и незаметную, которая вообще бешеных денег стоит, мне папа растрепал, – продолжал Рино, – и которая вообще все может, то есть создать любые условия, самые комфортные. Это для учителей, наверное.
– Нам ее испробовать не грозит, – перебил Слунса Менс-младший. – А на меня вы зря напали. Если бы я про пустыню не написал, мой папочка еще что-нибудь похлеще сообразил. Он вообще с детства мне твердит, что такой мутант, как я, не должен расти неженкой.
– Ну и растил бы тебя, как хотел, а мы здесь при чем? – упавшим голосом произнесла Ляля. – Мыто все не такие крутые, как некоторые. Я, например, самая что ни на есть обычная первая мутантка. И такой жары стопудово не выдержу. Вот у кого теперь математику переписывать?
– Держи. – Ризенгри протянул Ляле свою тетрадку. – Только верни вовремя, мне в ней еще домашнее задание делать.
– Оу, а я?! – завопила Клеменси.
Рино протянул Кле свою тетрадь:
– Мне можешь возвращать когда угодно. Хочешь, я на следующей математике сразу в двух экземплярах писать буду?
Ризенгри подумал, что вырваться вперед по самому лучшему характеру при наличии такого конкурента ему будет непросто.
– Мамка-папка, ты думать, нам математика всегда будет в такая жара учиться? – всплеснула руками Клеменси.
– Я тогда лучше сразу завещание писать сяду! – буркнул Кузя.
– Ладно, не расстраивайтесь, – попыталась успокоить их Маша. – Следующий урок – плавание. Так что нас ждет прохладный бассейн.
Однако тренер по плаванию тоже пришел в седьмой кабинет, с песком и кактусами.
– Сегодня мы займемся теорией! – бодро объявил он. – Плавать будет кто-то один. Я предлагаю, чтобы это был Андрей Клюшкин.
– Почему Клюшкин? – дружно возмутились все.
– Потому что именно Клюшкин внес плавание в общее расписание. Наверняка он уже знаком с теорией, и ему можно приступать к практике.
Ризи представил себе прохладный свеженький бассейн и ухмыляющегося Менса у бортика. И решил не сдаваться до последнего. Он только боялся, что этот последний момент наступит совсем скоро.
– Вы знаете, – нагло и очень вежливо сказал Риз, – к сожалению, я должен признаться, что очень плохо знаком с теорией плавания. Если вы не против, я бы предпочел заниматься вместе со всеми.
И Риз остался в классе. На этот раз Рино Слунс тоже не выдержал и вышел посреди урока, когда тренер попросил всех встать и начать интенсивно вращать руками, словно совершаешь гребки. Ризи смог оторвать себя от стула только со второй попытки.
– Андрей Клюшкин, мне не нравится ваш цвет лица, – заметил тренер, когда Риз сделал первый условный гребок. – Возможно, вам необходимо выйти подышать воздухом?
Риз оскалился, пытаясь изобразить на лице подобие улыбки, и продолжил махать руками, поскольку Варя Воронина и Барди Мене стояли с ним в один ряд и выглядели как огурчики. Малинина стояла сзади, и ее Риз не видел. С показаниями его датчиков творилось черт знает что.
– Оказывается, у людей-немутантов просто поразительные способности к адаптации в условиях стресса! – сделал вывод Лелександр Сергеевич Пушкин, ведущий биохимик секретного института. – И полная неспособность жить в нормальных условиях. Поглядите только, у него такое давление, такой пульс, а он
