Клеменси вытащили из ванны, аккуратно подтерли ей память и отправили первым же рейсом домой, в Швецию. Международные скандалы Тафанаилу были ни к чему. Кстати, Олю тоже отправили домой. Дима Чахлык остановил ее сердце ненадолго. А потом опять запустил. Так что вы за нее не волнуйтесь. Оля вернулась домой, сохранив о школе самые приятные воспоминания первого дня. Остальные часы ее «школы» были стерты, как и у Клеменси. Дома Оля проревела весь день, сама не зная отчего. А мама утешала ее, гладила по косичкам и говорила:
– Ну что ж, доча, не плачь, будет! Может, они тебя на следующий год еш-ще примут! Они мутанты добрые, смотри, какой тебе подарок на память подарили!
На столике около Оли стояла огромная дурацкая ваза с золотой надписью: «Очень одаренной девочке, которую ждет большое, светлое будущее. На память». Какой именно девочке и от кого на память, правда, не уточнялось. Вторая такая же ваза в это время летела в Швецию.
Без Вари, Оли и Клеменси в классе для особо одаренных осталось восемь человек. То есть мутантов.
Пения хором после столь бурно проведенного урока с ямой не получилось. История и биология протекли также незаметно. На истории с потолка опять шел дождь, а биология просвистела под порывистый песчаный ветер. Но на эти мелкие неприятности никто уже и внимания не обращал.
Во время обеда подростков ждал очередной сюрприз: взбитых коктейлей и прочих изысков больше не было. Новое «сбалансированное» питание с учетом «всех потребностей растущих организмов» состояло из некой липкой тягучей массы, в которой плавали лапки, крылышки и прочие части тела муточерт-знает-кого. У Кузи Пузикова мгновенно началась его персональная реакция на неприятности. Продукт его персональной реакции выглядел куда аппетитнее того, что лежало на тарелках. За одним из пустых столиков мирно сидели два невидимых ангела и беседовали о своем, об ангельском.
– Знаете, я давно собирался начать худеть, – пробормотал Пузиков и сбежал из столовой.
Барди пожал плечами и принялся уплетать то, что лежало на тарелке. Его примеру тут же последовала Лессия.
– Во дает! – восхитилась Маша.
– Она с детства в цирк собиралась! – пожала плечами Ляля. – Леська – она у нас бедовая. Она и в яму, между прочим, из-за меня только сорвалась. Я совсем бежать не могла, а она свою дорожку специально притормаживала. Пока у нее две секунды огонек горит – я отдыхаю. А потом…
– Ты ешь давай! – перебила ее излияния Лессия. – Это вполне съедобный суп.
– На второе будет глазунья. Я лучше ее поем, – покрутила головой Ляля.
Глазунья была приготовлена из свежих глаз одичавших покусодонтов. К ней предлагался гарнир из жареной картошки, густо посыпанной душистым перцем. Отвратительную жареную картошку не смог съесть даже Барди.
Ангел Дима сидел в подавленном состоянии. Его крылья перешли из сверхтонкого состояния в тонкое и тоскливо свисали со спинки стула, а одна из глюоновых рук вот уже полчаса находилась в удлиненном виде и безвольно пронизывала все, что попадалось ей на пути, не обращая внимания на препятствия. Ангел Дима, тщательно спланировав историю с Олей и Тафиком, очень рассчитывал на то, что Ризенгри разродится хоть самым захудалым светлым лучиком во время этого урока. Или, в крайнем случае, над ним можно будет заметить слабые проблески совести и раскаяния потом, у рейтинговой таблицы. Но ничего подобного даже приблизительно не произошло. Все, что испытывал Ризи вначале, это недоумение и злость. Недоумение потому, что он
Дима и лично за Ризенгри переживал, и за всю Землю-11 в целом. И вообще ему печально было сознавать, что он так ошибся. Старк сразу после Нового года Чахлыку ясно сказал: «Я могу временно отменить конец света на Земле-11, если ты сможешь добиться от этого мальчика хоть одного кванта света в интересующем нас спектре. Лично я не верю в то, что у тебя это получится. Но если получится, считай, что ты – главный помощник эксперта. Если нет – походишь пока в хранителях. То есть в смысле полетаешь. Даю тебе три дня». Дима надеялся уложиться в день, максимум в два. Но три дня уже почти прошли, а воз был и ныне там. Грустный Дима сидел за столом и рассеянно смотрел на обычного человека Шортэндлонга, воркующего с мутанткой Малининой. Рональд Э-Ли-Ли-Доу сидел рядом, приходя в себя после неожиданного приключения. Оказаться котенком и чуть не утонуть в гадкой яме – это даже для бывалого ангела не хухры-мухры приключение! А Рон не был особо бывалым ангелом.
– Ладно, Рон, бесполезно, все кончилось. Я полетел к Дюшке.
И Чахлык исчез.
Ризенгри ковырял вилкой в тарелке и напряженно думал. Он должен выиграть! Он должен! Значит, рейтинга ангелам недостаточно. Но тогда что им нужно? Ризи вспоминал свое прошлое, выуживал из памяти мельчайшие подробности. Кажется, только однажды ему удалось сделать то, что нужно. Однажды Джен появилась, тогда она просто светилась от радости. Это произошло в лесу, когда он стоял возле Дюшки. Что же там произошло такого особенного? Ризенгри мысленно вернулся в тот день. Вот он стоит напротив Дюшки. И хочет ему помочь. Искренне хочет. Впрочем, почему бы и нет? Вот они стоят. Он еще на самом деле Дюшке не помог. Он только хочет помочь. Говорит: «Я сделаю это, даже если вы будете против…» Может, именно это чувство ангелы и называют состраданием? Может, они именно этого от него и ждут? Может, надо просто попробовать вызвать в себе вот такое состояние – и только?
