– Жалко, что у нас на Земле нет таких мест, – посетовал Дюшка. – Это было бы просто классно жить в таком месте. Когда я вернусь домой…
Дима решительно покачал головой, прерывая Клюшкина.
– Дюшка, мне нужно сказать тебе правду. Ты никогда не вернешься.
– Почему?
Дюшка пока еще не осознал всей тяжести этого простого слова «никогда». Одно дело, когда «никогда» тебе говорят мама с папой: «Если ты не будешь есть кашу, то никогда не вырастешь!» Или сестренка: «Вот никогда больше не буду с тобой дружить!» И совсем другое дело, когда это слово произносит ангел: «Ты никогда туда не вернешься». Но Дюшка пока не знал, чем отличаются друг от друга эти разные «никогда».
– Я что, умер?
– Нет. Ты в полном порядке. Умерла твоя планета. И все, кто на ней жил.
– Не может быть! – Дюшка нахмурился. – Когда? Как?
– Садись. Сейчас покажу.
Дюшка оглянулся в поисках скамейки.
– Да прямо на траву садись, она не кусается.
Дима сел первым, показывая пример. Дюшка приземлился рядом, ничего не понимая.
– Мы, ангелы, не передаем друг другу информацию словами, это очень долго и не очень точно. Иногда мы передаем все сразу с помощью вот таких форм.
Дима раскрыл ладонь. На ней покоился маленький шарик молочного стекла. Клюшкин взял шарик двумя пальцами. На ощупь он оказался мягким, словно из резины, и прохладным, как из холодильника.
– Эта штука не имеет ничего общего с вашими носителями информации для компьютеров, – пояснил Дима. – На этом вот шарике, например, полная запись того, как произошел конец света на твоей Земле.
– Видео, что ли? Мы тоже можем снимать фильмы, сколько угодно! – Дюшке вдруг стало обидно за свою родную цивилизацию. – Ерундиссимо с плюсом!
– Да, что-то вроде видео. Но не совсем. Представь себе, что ты смотришь не одно кино на одном экране, а сразу много фильмов, снятых с разных точек и разными людьми. И одновременно про все, что видишь, словно читаешь энциклопедию. Даже словно уже прочел.
Дима специально увел разговор в сторону от проблемы взрыва и остановки Дюшкиной родной Земли. Но Дюшка не уводился. Он покрутил в руках шарик и вернул его Диме со словами:
– Для меня это все сложно. И пользоваться я такими штуками не умею. Я просто хочу знать, что произошло. Вы, в смысле ангелы, снимали что-нибудь обычным способом?
Дима взял шарик, как-то по особенному выпустил его в пространство. Шарик завис в метре от его руки. Объемное изображение возникло прямо в воздухе. Дима показал Дюшке самую спокойную, самую не травмирующую психику съемку. С одного-единственного ракурса и без энциклопедических подробностей. Один маленький осколок правды. Они стали смотреть.
В какой-то момент Дюшка не выдержал и закрыл глаза. Кино тут же исчезло. Дима положил свою ладонь на Дюшкину, сжавшуюся в кулак. Они долго сидели, не шевелясь.
– Почти все мутанты ничего не успели почувствовать, – сказал Дима. – Только мутантов сто на всей планете оказались особо восприимчивыми. Но и для них все окончилось очень быстро.
Дюшка долго молчал. Потом наконец открыл глаза и глухо спросил, глядя в туман за озеро:
– Разве мою планету нельзя было спасти?
– В этот раз можно было, – сказал Дима. – Но следующий, естественный, конец света был бы гораздо болезненнее. В следующий раз миллиарды мутантов были бы обречены на долгие мучения от вырвавшейся на волю страшной болезни. Лучше уж так…
– Айв следующий раз спасти?
Дима сжал Дюшкину руку чуть явственнее, повернулся к нему, попытался поймать взгляд мальчика.
– Дюшка, есть планеты и культуры, которые изживают сами себя. Не все можно делать бесконечно. Мы много раз спасали твою планету, очень много раз. Мы много раз предупреждали и правительства, и разных чиновников, от которых что-то зависело. Наши наблюдатели много лет делали все, что могли.
– Не все вы делали! – Дюшке было горько, обидно и непонятно. – Ведь почти никто из нас не знал, что вообще есть ангелы. Почему вы не сказали ничего в открытую простым людям? Мы бы поняли! Мы бы изменились!
– Всех, кто хоть как-то хотел бы измениться или хоть как-то мог бы измениться, мы с твоей планеты спасли. На всякий случай мы спасли даже того, у которого не было ни одного шанса, но в которого просто верила одна из нас.
– И многих вы спасли?
