делать это ты очень не хочешь. А ходить Темным Путем, когда не желаешь достигнуть намеченной цели, очень опасно; я тебе не раз об этом говорил, и ты даже делал вид, будто внимательно слушаешь, но не то чтобы у меня были какие-то иллюзии…
– Погоди, – сказал я. – Так ты, получается, пришел сюда, чтобы за мной присмотреть? Взять за шиворот, безопасно провести Темным Путем на край Мира и оставаться рядом, когда я буду рычать от бессильной злости, что сдал этих пятерых незнакомцев, и вот прямо сейчас они умирают, пока я сижу, как дурак? Что тут скажешь, спасибо. С тобой и правда гораздо лучше, чем одному. Но я бы не додумался попросить.
– Естественно. Если бы додумался, это был бы уже не ты. Справляться с самым невыносимым самому – понятная мне форма гордыни. Совсем дураком был бы, если бы вдруг решил тебя за это упрекать.
– Получается, я сам себя выдал, – вздохнул я. – Идиот. Мог бы сказать, что упросил Иллайуни заняться проблемой, и все, что мне теперь надо для полного счастья – уснуть и вежливо его поблагодарить.
– Поверить в это мне было бы непросто. Все-таки я достаточно много знаю о характере и обычаях старых кейифайев. За чужие дела они не берутся ни на каких условиях. Что он научил тебя каким-то своим приемам – уже чудо.
– Кстати, пока не научил.
– А это похоже на правду. Но если так, на что ты рассчитывал? Собирался положиться на импровизацию? Как всегда?
– Это Иллайуни собирался положиться на импровизацию. Он твердо обещал мне присниться, а дальше – по обстоятельствам. Сказал, как его левая пятка пожелает, так и поступит. Может быть отговорит меня суетиться, может быть научит нужным приемам, во сне это всяко проще, чем наяву. А может быть действительно сделает все сам.
– Сделает сам?! Слушай, а ты уверен, что он – старый кейифай? Не самозванец?
– Понятия не имею. Экспертизы я, сам понимаешь, не проводил. Но, по крайней мере, когда он позволил мне умереть его смертью, это было довольно сильное впечатле…
– Что?!
– Умереть его смертью, – повторил я. – Да ладно тебе, не сходи с ума. Просто достоверная иллюзия гибели, в безопасной обстановке, под присмотром специалиста. Говорит, хотел сбить с меня спесь. Но ничего не вышло: я легко отменил пески, которые меня погребли. И, как видишь, благополучно воскрес. А спеси только прибавилось.
– Отменил пески, которые тебя погребли? – переспросил Шурф.
Глаза его вспыхнули в темноте, мне сперва показалось, недобро. Я даже успел подумать: похоже, Иллайуни теперь не поздоровится, зря я его выдал. Но потом понял: мой друг сейчас сам едва жив, очень уж близко подошла к нему его собственная смерть, все эти годы, нетерпеливо ожидавшая своего часа. Готов спорить, что Шурфу Лонли-Локли суждено однажды умереть от любопытства. Ничем иным его, пожалуй, уже не проймешь.
И я, конечно, сразу сообразил, что это мой шанс. Совсем дураком был бы, если бы за него не ухватился.
– Спорим на что угодно, ты сейчас страшно жалеешь, что это произошло со мной, а не с тобой, – сказал я.
Мой друг укоризненно покачал головой, но выражение размещенного на этой голове лица настолько явственно говорило: «Да!» – что можно было дальше не расспрашивать.
– Ну так давай я вас познакомлю. Самое интересное ты пока не пропустил. Оно еще, можно сказать, не начиналось.
– Даже не думай, – сказал сэр Шурф. Но голос его звучал куда менее уверенно, чем ему самому бы хотелось.
– Да ладно тебе, – улыбнулся я. – Не прикидывайся. Кого ты хочешь провести.
– «Кого ты хочешь провести» – это к тебе вопрос.
– Не ко мне. Я играю в открытую. Смотри: ты уже не раз мне снился; сперва от случая к случаю, и сам удивлялся, что тебе это удалось, но потом взял процесс под контроль. Ясно, что ты можешь повторить этот трюк столько раз, сколько понадобится.
– Даже не…
– Да погоди ты, – попросил я. – Просто дослушай. Отказаться всегда успеешь. Тем более, пока я говорю, я совершенно точно не сплю. Тебе же спокойнее.
Он кивнул, и я самодовольно подумал, что место Старшего Мастера Дружественного Присутствия в Уандуке вполне можно отдавать мне, если уж Кекки решила от него отказаться. Чем я не великий дипломат.
– Если ты приснишься мне одновременно с Иллайуни, может получиться очень интересно, – сказал я. – Готов спорить, ты еще ни с кем никогда в чужом сне не знакомился. Кроме того, вы скорее единомышленники, чем противники: моя идея умереть за этих людей не вызывает у него особого энтузиазма. А если у Иллайуни вдруг появится вдохновение, тем лучше! Увидишь такие интересные вещи, о каких даже в древних трактатах не пишут. И я тоже увижу. Думаешь, ты один тут умираешь от любопытства?
Ответа не последовало. Я, впрочем, его и не ждал. Улегся в траву, с непередаваемым наслаждением вытянул ноги, почти непроизвольно пробормотал: «Господи, как же хорошо», – и потянулся за сломанной оранжевой ишкой, но Шурф мне ее конечно же не отдал. Цапнул первым. Сказал:
– Я сам ее принесу. А если не принесу, значит перебьетесь.
