Пробуждение

Он не видел ее, но девушка до сих пор на него смотрела. Изнутри его сознания. Ее настойчивый взгляд безмолвно вопрошал:

– Ты Пробудился?

Дэн Макбрайд

Сорок минут спустя самолет без дальнейших проблем совершил посадку в Денвере. Пассажиры покидали салон молча, радуясь возвращению на землю. Следующий рейс Уилла был отложен из-за грозы на час. Это дало ему время замести следы.

Он нашел другую авиалинию с кучей мест на полуночный рейс до Феникса. Он подал усталой служащей аэропорта посадочный талон на рейс до Чикаго и отправил в ее сознание изображение посадочного талона на рейс до Феникса. А еще он мысленно добавил свое имя в список пассажиров в компьютере. Служащая его пропустила.

То же самое, только наоборот, он проделал перед посадкой на рейс до Чикаго. Служащая исключила его имя из списка пассажиров. «Отправка картинок» стала получаться легче. Он и в этот раз устал, но не до изнеможения. Сев в кресло, Уилл надел очки и осмотрел салон. Все чисто. Если ему повезло, то те, кто за ним следил, могли решить, что он улетел в Феникс.

Через несколько минут усталый Уилл погрузился в крепкий сон без сновидений. Он не шевелился несколько часов, пока не почувствовал, как изменилась сила притяжения. Самолет пошел на посадку.

В пять часов сорок пять минут утра по стандартному центральному времени Уилл вошел в безлюдный терминал аэропорта О’Харе. В зоне выдачи багажа он увидел пожилого седоволосого мужчину с табличкой, на которой разборчивым почерком было выведено: «МИСТЕР ВЕСТ». Мужчина заметил Уилла, помахал ему рукой и пошел к нему.

– Ты Уилл? – спросил он.

– Да, сэр.

– Меня зовут Дэн Макбрайд, я из Центра. Я коллега доктора Роббинс. Искренне рад с тобой познакомиться.

Макбрайд смотрел на Уилла дружелюбно, доброжелательно. Он был ростом шесть футов, прямой и подтянутый. Судя по обветренному морщинистому лицу, ему было за семьдесят, но двигался он, словно человек вполовину моложе. Когда он пожал руку Уиллу, у того было такое ощущение, что кости вот-вот треснут. В ответ он изо всех сил сжал руку Макбрайда, очень стараясь не морщиться от боли.

– Могу я взять твой чемодан? Ты ждешь еще какой-то багаж?

– Нет, сэр, это все, – ответил Уилл и отдал Макбрайду свой чемодан.

– Ну, если так, то пошли. Машина рядом.

Макбрайд указал на двери и первым зашагал к выходу. Ходил он с заметной хромотой – возможно, страдал какой-то болезнью коленного или тазобедренного сустава, но похоже, считал физическую боль легким неудобством. В его коротких и правильно построенных фразах Уилл уловил едкий и строгий выговор уроженца Новой Англии.

– Как себя чувствуешь? – осведомился Макбрайд. – Тяжелая выдалась ночь?

– Заметно? – спросил Уилл.

– Наверняка большинство твоих попутчиков было бизнесменами, летящими на деловые встречи. Я, конечно, рискую показаться тебе ученым занудой, Уилл, но ночные рейсы для меня всегда служили символом того, как поклонение деньгам заставляет нас относиться с полным презрением ко всему человеческому, что в нас есть.

Уилл вытаращил глаза.

– Наверное, это было сказано слишком заумно для того, кто провел бессонную ночь в полете.

– Я вас отлично понял, – возразил Уилл. – Просто я никогда не слышал, чтобы люди так изысканно разговаривали.

– Что ж, Уилл, на западном побережье многие владеют грамотной английской речью.

– Понимаю, но для меня бы более привычно прозвучало: «Ночные рейсы, приятель, от них мозги вспухают».

Макбрайд дружелюбно рассмеялся. Они вышли из терминала. Было еще темно. Волна холода нахлынула на Уилла, проникла под его тонкую хлопковую толстовку. Он сделал резкий вдох, и у него сразу замерз кончик носа.

– У нас выдались ранние заморозки, – сказал Макбрайд. – К такому в Калифорнии тоже вряд ли привыкли.

– Здесь всегда так?

– Нет, нет, нет. В ближайшие пять месяцев обычно бывает гораздо хуже.

– А сейчас какая температура?

– Когда мы утром выехали, было двенадцать градусов. Можно сказать, теплынь.

Уилл своим ушам не поверил.

– Двенадцать?

– Шагай быстрее, тогда кровь непременно разогреется.