Ну а я… Да-да, сижу! И чем дольше размышляю обо всём об этом, тем больше хочется совершить какой-нибудь экспрессивный поступок. Отгрызть мелкой виконтессе ногу, например. Или голову…
Наконец стук столовых приборов становится тише — оголодавшие мужчины прекращают жрать и начинают кушать. И вот тут-то и звучит вопрос, призванный завязать долгую светскую беседу.
— Ваша светлость, — прожевав лист салата, говорит леди Сиция. — Мы слышали, что-то случилось. Какая-то неприятность.
— В вашем фамильном склепе, — добавляет Катарина участливо.
Прежде чем ответить, блондинчик тянется за вином. Делает глоток из бокала, бросает короткий взгляд на Вернона, а потом говорит:
— Да, в склепе найден труп постороннего.
Катарина вроде как пугается, округляет глазёнки и переспрашивает:
— Постороннего? Да неужели…
— Именно, — подтверждает Дантос.
— А как он туда попал?
В итоге желанная беседа таки завязывается, и тот факт, что герцог и Вернон о многом умалчивают, ни на что не влияет. Более того, несмотря на это самое умолчание, посвященная в тайны, я узнаю из разговора подробности, которых не ведала!
— Вы думаете, что труп пролежал в склепе около пяти лет? — уточняет Сиция. И добавляет: — Но почему так долго? Почему его не обнаружили раньше?
Дантос пожимает плечами, делает новый глоток из бокала, и говорит:
— Я не люблю посещать склеп. А прислуга, зная о моём отношении, тоже открывать эту дверь не торопится.
— Ах, ну конечно, — графиня переходит на шёпот и говорит сейчас всё-таки не Дану, а самой себе: — Конечно, та жуткая смерть вашего отца. Она же именно в склепе случилась.
Раздаётся тихое «кхе-кхе» — это Катарина напоминает матери о чувстве такта. Ну а «дремлющий» в кресле дракон невольно вздрагивает.
Отца светлости убили в склепе? Ну надо же… Да, если вдуматься, это многое объясняет.
Убийство — это всегда ужасно, но участь, постигшая родителя Дантоса, была особенно страшной. Он попал в руки людей, близких к Братству Терна, и стал жертвой ритуала, смысл которого забрать максимум крови. То есть его подвесили вниз головой, а потом перерезали артерию… Ну а дальше…
Нет. Нет, додумать не получается. Люди из Братства Терна интересовались метаморфами, поэтому мы знаем о фанатиках больше, чем обыватели. Более того, старейшина Ждан давал прочесть подробное описание ритуала и его последствий — в смысле описание того, как место преступления выглядит и в каком состоянии находится труп.
Со времён моего обучения прошли годы, но то описание помню отлично — неудивительно, что к горлу подкатывает тошнота, а к глазам слёзы. И если Дантос, которому на момент смерти отца то ли семь, то ли восемь было, место убийства видел, то его нежелание посещать склеп очень понятно.
Ну а если добавить сюда скорую смерть матери и появление в замке регента, который, кстати, очень сильно саркофагами интересовался, то картина совсем грустной становится. И да, удивляться тому, что усыпальницу не посещали несколько лет, не приходится.
— А запах? — вырвал из мыслей голос Катарины. — Там, должно быть, ужасно пахло?
Маленький дракон мысленно поморщился и пожелал всем приятного аппетита, но кернская аристократия оказалась не брезгливой. Как и примкнувший к ней маг. Он-то и сказал:
— Запаха не было. Труп даже не разложился, а просто засох.
— А разве такое возможно? — удивилась Сиция.
Вернон кивнул и принялся блистать знаниями:
— Человек умер от сложнейшего заклинания, построенного на магико-алхимической основе. Это же заклинание, вернее, вызванная им болезнь, поспособствовали мумификации. Причём мумификация протекала стремительно — гораздо быстрее, чем обычно. Ну а в том, что касается запаха: сухое, как понимаете, почти не разлагается. То есть и запах отсутствует.
Из всей этой тирады графиня выцепила только одно.
— Болезнь? — переспросила женщина нервно.
Вот только испугаться до такой степени, чтобы сбежать из замка, увы, не успела.
— Не волнуйтесь, — сказал маг. — Болезнь не заразна.
Леди Сиция шумно выдохнула и вновь подцепила на вилку лист салата. А через пару минут разговор свернул в иное, менее драматичное русло. Причём инициатором и главным дознавателем была уже не Сиция, а юная Катарина.
Девушка пристала к Дантосу на предмет Императорского театра: как давно Дантос там бывал, как оценивает игру новой примы, и прочее, прочее, прочее…
Блондинчик отвечал сперва неохотно и односложно, что подсказывало — поклонником театра он всё-таки не является, но потом разговор оживился и
