командирские нотки. — Сама цель — не обсуждается. Это приказ — атаковать авиацию и флот противника. А вот как это сделать — поговорим. Предварительный план есть, сейчас я тебе его расскажу. Если будут какие замечания или предложения, не стесняйся. Голова у тебя варит, может, придумаешь что-нибудь дельное. Понял?
— Так точно, товарищ…
— Ну-ну, не надо. Приказ я тебе отдал как командир, но дальше не обязательно так официально разговаривать. Значит, так, слушай. Гигла раздобыл обломки тех самых сбитых самолетов-разведчиков. Левша с ними повозился, с рацией американской, и говорит, что вроде бы сможет смастерить приборчик, который обманет грузинскую систему опознавания «свой — чужой». Этим мы и воспользуемся.
— Как?
— Ну, технических деталей я и сам не понимаю. А суть вот в чем. Последние несколько дней каждую ночь над Абхазией беспилотники летают. Почти наверняка они будут и сегодня ночью. Так вот, мы берем один из абхазских самолетов, Левша ставит на него свой приборчик, и после этого на грузинских радарах мы будем отражаться как один из их собственных разведчиков. Тогда и никаких подозрений не возникнет, когда мы со стороны Абхазии границу пересечем. Все ясно — разведчик возвращается.
— Что-то я ничего не понимаю, — покачал головой Сабуров. — Какой абхазский самолет? У них же нет военной авиации. Или я что-то неправильно понимаю?
— Правильно понимаешь, военной авиации у них действительно нет. Но есть несколько гражданских легкомоторных самолетиков, еще советских. И пара новых российских — но тоже гражданских, разумеется, военную технику Абхазия покупать не может.
Андрей усмехнулся. Не может-то она, конечно, не может, если по закону. Нельзя России с непризнанной международным сообществом республикой оружием торговать. Но это по закону. А реально вся республика просто набита российским оружием. Тут у каждого взрослого мужчины по автомату, у каждого пятого гранатомет, в каждой деревушке как минимум пара пулеметов есть, да и ПЗРК, из которых грузинские беспилотники сбивают, тоже имеется немало. Все российское. Формально считается, что оружие сюда незаконно и нелегально российский криминальный мир поставлял. Бандиты то есть. Эдакие теневые оружейные бароны — в России крадут, в Абхазию продают. Но реально у каждого такого «нелегального» торговца оружием было звание не ниже майора и секретный приказ непосредственного начальства. Воровать оружие им, кстати, тоже не приходилось, оно, как правило, выдавалось большими партиями или со складов — тогда числилось украденным, или прямо с заводов — тогда никаких опознавательных знаков на нем вовсе не было, и официально эти автоматы и гранатометы как бы и не существовали. Что, разумеется, не мешало абхазам ими пользоваться. Кстати, пару раз были попытки настоящих криминальных авторитетов в это дело влезть. Рожки да ножки от них остались — причем моментально. Все остальные мгновенно сообразили, что лучше от торговли оружием с Абхазией подальше держаться — целее будешь. А то ведь многие из них за годы крышевания ларьков и обирания прочего мелкого и среднего бизнеса решили, что государства можно не бояться, не опасно оно. Решили, что и спецслужб можно не опасаться. Вот и получили наглядный урок — как умеют государственные структуры действовать, если наверху это сочтут необходимым.
Но все эти схемы работали только с легким оружием. Ни самолет, ни танк таким образом в Абхазию переправить было нельзя — это был бы уже явный перебор. Поэтому в отношении авиации запрет на торговлю оружием был не только формальным, но и фактическим.
Все это Сабуров хорошо знал. Но сначала, услышав про самолет, решил, что отыскался все-таки на абхазской территории хоть один серьезный. Но из ответа Ската следовало, что нет. Что придется на обычном лететь.
— Тогда я не понимаю, что мы на гражданской «птичке» делать будем с грузинской стороны? В окна высунемся, пролетая мимо, и из автоматов аэродром обстреляем, так, что ли? Или гранаты кидать будем? Это же совершенно несерьезно! Ну, даже, допустим, поставят абхазы на легкомоторник крупнокалиберный пулемет. Все равно никакого серьезного ущерба мы с его помощью причинить не сможем!
— А почему ты решил, что мы будем с воздуха атаковать?
— А как еще? — Андрей растерялся. — Если на самолете…
— На самолете мы границу перелетим. И спокойно сядем на аэродроме.
— Как?
— Да так вот. Еще раз говорю, система опознания нас за своего разведчика примет.
— Но они же увидят, что возвращается разведчиков больше, чем улетало!
— Не увидят. Один из беспилотников мы собьем.
— По приборам заметят, что с него съемка вестись перестала!
— Нет. Разведчики полностью автономны. Во время полета они ничего на базу не передают — это для маскировки. Так что важно только, чтобы сам момент, когда мы его собьем, грузины пропустили. Но тут есть все шансы. Радары у них неважные, а местность здесь гористая. Даже, допустим, заметят они, что с радара пропала одна из их птичек. А через минуту снова появится. Что они решат? Наверняка, что просто связь прервалась, какой-то сбой техники. Я, конечно, не специалист, но Левша говорит, что такое сплошь и рядом случается. И никто из-за недолгой потери из виду объекта особенно не волнуется.
— Хорошо. Но когда мы садиться будем, нас же просто глазами техники грузинские увидят. Ну, или кто там у них эти самолеты встречает.
— Техники и встречают, это точно известно, у нас есть разведданные по их аэродрому, с которого беспилотники летают. На этом же аэродроме и практически все остальные их боеспособные самолеты базируются.
— Ну, вот эти техники и увидят, что прилетел не такой самолет.
— Мы прилетим ночью. Своих огней у беспилотников нет. А Гигла выбрал нам самолет, максимально похожий на эти беспилотники. В общем, техники, конечно, заметят, что самолет не такой. Но, скорее всего, только тогда, когда они уже достаточно близко к нему окажутся. И наша с тобой задача сделать так, чтобы поднять тревогу они не успели. Все это рискованно, конечно, но куда деваться — не парикмахерами работаем. В нашем деле без риска ничего не бывает. А шансы у нас кое-какие есть, и даже неплохие. Вряд ли у грузин кто-то такой наглости ожидает — что диверсанты прямо у них на аэродроме приземлятся. Там у техников наверняка и охраны никакой нет. А вооружены они в лучшем случае пистолетами. И нападения не ждут. В общем, мы должны справиться.
«Хорошее слово — должны», — подумал Сабуров. А вслух спросил:
— Вдвоем полетим?
— Да. Гигла сейчас скорее помешает, чем поможет. У него рана воспалилась, горячий, как печка. Про Светку и говорить нечего. А Левша должен на земле остаться, техническую сторону дела обеспечивать. Так что летим только мы с тобой. Теперь говори, есть какие-нибудь идеи, предложения?
— Мне сначала понять надо, как мы планируем действовать. Ну, хорошо, допустим, мы сели. Допустим, техников успели нейтрализовать, прежде чем они шум поняли. А дальше?
— Вот как раз в том, что дальше делать, проблема и заключается. Нужно подобраться к наиболее боеспособным самолетам. Их штук десять.
— Где они стоят, известно?
— Да. Там три ангара, вот в них и стоят. Но ангары наверняка охраняются. Даже если мы переполоха не поднимем, забраться в них будет сложно.
— А что, если одежду техников взять? — сказал Андрей.
— А что… — протянул Скат. — Это мысль. Не факт, конечно, что успеем, но попробовать стоит.
— И прихватить с собой несколько бомб на магнитах.
— Это само собой. Но идея с переодеванием неплоха. Значит, так, ты по техникам не стреляй. Нужно будет по ним очень точно попасть, чтобы одежду не испачкать.
— Понял, — кивнул Андрей. — И еще есть одна идея.
— Ну, говори.
— Мы ведь атаку на флот отдельно планировать будем?
— Конечно, отдельно. Нельзя же эти операции одновременно… — тут Скат осекся. Понял, что Андрей имел в виду. А Сабурова уже несло — его словно азарт какой-то охватил. Дескать, пропадать, так пропадать! Снявши голову, по волосам не плачут!
