пропустить…
— Постой, не спеши так, — остановил приезжий начальника охранки. — Какую приезжую? И что за Стрекало тебе приказы отдает? Расскажи все по порядку, не спеша.
— Извольте, — кинул Кулябко. — Значит, студента Богрова мы давно разрабатывали. На сотрудничество он сам пошел, весьма охотно, и денег за это не брал, так что выходила экономия средств. Дали ему агентурную кличку Аленский. Полтора года мы сотрудничали, и за это время он сообщил нам массу полезных сведений — и про эсеров, и про максималистов, и про анархистов. Можно сказать, с его помощью мы эту нечисть в Киеве повывели. Но в последние две недели Аленский начал нервничать. Заявил, что революционеры, которые еще в городе остались, его подозревают. И вроде даже вынесли ему приговор. И для исполнения этого приговора в город должна приехать некая девица. Поэтому он хочет спешно скрыться, уехать за границу. Я против такого шага не возражал. Но тут в конце августа, буквально за три дня до приезда в город высочайших особ, ко мне явился некий господин, который представился как Георгий Петрович Стрекало. Он подтвердил, что в город действительно должна приехать известная террористка по кличке Ванда, которая имеет приказ убить Аленского, а также совершить покушение на государя.
— А этот господин Стрекало показывал какие-то документы? Объяснил, кто он такой?
— Он заявил, что является доверенным лицом императрицы Александры Федоровны, — отвечал Кулябко. — И действует по ее распоряжению. И в доказательство показал мне рекомендательное письмо, подписанное императрицей.
— А тебе не показалась вся эта история странной? — спросил статский советник. — Я никогда не слышал, чтобы императрица вмешивалась в политику, посылала каких-то доверенных лиц…
— Да, я тоже не слышал… — признался руководитель Охранного отделения. — Но господин Стрекало держался так уверенно… Вот совсем как вы. А вы ведь тоже не показывали мне никаких документов…
— Ты что, Кулябко, сомневаешься в моих полномочиях? — статский советник Угрюмов удивленно поднял одну бровь. — Хочешь проверить документы? У сенатора Трусевича, когда он тебя станет допрашивать, тоже будешь проверять?
— Что вы, упаси Боже! — замахал руками главный киевский охранник. — Я не в этом смысле! Я ведь только насчет господина Стрекало. А он, помимо всего прочего, ссылался и на других значительных лиц — на министра двора барона Фредерикса, адмирала Константина Дмитриевича Нилова, на господина Трепова… Так что у меня сомнений никаких не возникло. А что, вы полагаете, что это… самозванец?
— Пока не знаю, — сказал Угрюмов. — Вернусь в Петербург, проверю, что это за господин. А ты продолжай свой рассказ. Значит, приезжий сообщил, что в Киев должна прибыть некая девица Ванда, которая должна убить Аленского, а также самого государя. Что еще он сказал?
— Он сказал, что никто не знает, как эта Ванда выглядит. Что она отлично умеет переодеваться и менять обличье, так что выследить ее крайне трудно. Она, скорее всего, постарается проникнуть в театр. И там должно все решиться. А чтобы обезопасить государя, надо допустить в театр Аленского. Ванда будет охотиться в первую очередь на него, постарается его убить. А мы будем находиться рядом и сразу ее схватим. А государь при этом не пострадает.
— То есть он предлагал ловить Ванду, что называется, на манок? — сказал статский советник. — Интересный план… Правда, манок, то есть Богров, при этом мог пострадать…
— Да, мог, — кивнул Кулябко. — Господин Стрекало это предвидел. Но, в конце концов, речь ведь шла, в сущности, о преступнике. За свои деяния Аленский давно должен был находиться на каторге, это мы позволяли ему разгуливать на свободе, исходя из государственных интересов. А теперь эти интересы требовали принести его в жертву. Причем господин Стрекало придумал, как мы могли бы использовать Аленского двояким образом. Он приказал мне передать агенту револьвер и дать ему возможность пронести его в театр.
— Это с какой же целью?
— А затем, чтобы Аленский мог защититься от Ванды, а может, и застрелить ее. Таким образом, революционеры уничтожили бы друг друга.
— Превосходная идея! — произнес статский советник, не скрывая иронии. — И поэтому ты дал убийце оружие, которое он действительно пустил в ход. Правда, застрелил не мифическую Ванду, а главу правительства Российской империи!
— Да, все так! — произнес Кулябко, чуть не рыдая. — Но кто мог знать, что так получится?!
— Ты! — жестко заявил приезжий. — Ты должен был все знать! Все предвидеть! Для того ты и возглавляешь Охранное отделение. А ты, Кулябко, стал игрушкой в руках заговорщиков. Так что в лучшем случае тебя ждет отставка — это если ты сможешь доказать, что все так и было и ты проявил всего-навсего бездарность и бестолковость. А может, все обстояло иначе, никакого Стрекало не было и ты сам составил план убийства премьера? А, Кулябко? Тогда с тебя совсем другой спрос…
И статский советник впился глазами в лицо начальника киевской охранки.
— Но как же… Как вы можете такое предполагать?! — возопил Кулябко, вскочив с места. — Как же его не было, если его все видели? И адъютант мой, и охрана… Вы спросите! Все скажут!
— Нужно будет — спросим, — пообещал Угрюмов. — Ты сядь, мы еще не закончили. Значит, Стрекало подговорил тебя дать Богрову револьвер и пустить его в театр. А как отнесся к этому сам Богров, когда ты с ним встретился? Не удивился? Не стал возражать?
