К тому времени как шум потасовки в таверне затих вдали, начал накрапывать дождик. Даже не моросило, а вообще сыпалась водяная пыль, но мостовая стала мокрой и скользкой, так что Мошка с трудом поспевала за Клентом.
— Мистер Клент…
— Не тормози.
— А нельзя помедленнее?
— Нет.
Они свернули в Снулый переулок, где жил слепой, лепивший жировые свечи. Выставленные на подоконнике, разные по длине, кривоватые, они походили на пальцы упыря, лезущего из могилы.
Внезапно Клент остановился и поднял взгляд на луну, полную и белую. Он моргнул, надо думать, из-за дождя. Потом провел рукой по лицу и волосам. В глазах его читалось беспокойство, близкое к смятению.
— Катастрофа, — пробормотал он. — Ужасная катастрофа.
— Но мы же победили, мистер Клент! — сказала Мошка, решив, что Клент не слышал последних слов распорядителя боев. — Сарацин побил циветту и… еще уйму народа — уж такой он гусь.
— К утру весь Манделион будет охвачен…
— Ну да, в таверне была половина города — благородные, мастеровые, школяры, и все они видели Сарацина!
— Все попались… одним махом…
— Ага, попались, еще как! И поделом!
Клент ослабил шейный платок, словно ему стало трудно дышать.
— Вариантов нет, — сказал он, — будет война.
Мошка уставилась на него в недоумении.
— Чего?
Клент, кажется, только сейчас осознал, о чем щебечет Мошка. Воззрившись на нее, он переспросил:
— Что не ясно? Мошка, пойми, герцог арестовал всех Ключников в Манделионе.
Он тяжело вздохнул.
— Так… ведь это же здорово. Или нет?
— Нет! Ни разу не здорово!
Никогда еще Мошка не видела Клента таким раздраженным. Сейчас в нем не осталось и следа обычной вальяжности — он превратился в один сплошной нерв.
— Есть правила, дитя! — воскликнул он. — Понимаешь, правила! Много лет устав гильдий был единственной силой, которая не давала Книжникам и Ключникам вцепиться друг другу в глотки. Народ по тавернам может сколько угодно орать, что верен своим королям, это пустые слова. Нет и быть не может других правителей, кроме гильдий. Только они поддерживают порядок в королевстве, и все это понимают. Но если гильдии начнут войну… я даже боюсь представить, что будет. Мэбвик Ток ожидал, что Ключников выставят на посмешище, может, припугнут, но только не возьмут под стражу! Пресвятые Почтенные, завтра их будут судить! Ты хоть представляешь, что случится, если Ключников казнят? О чем только думал герцог?
Мошка покачала головой.
— Ключники решат, — продолжал Клент, — что это Книжники подстроили. Они обвинят их в нарушении устава. И начнется война. Книжников будут запирать в собственных домах и душить цепочками от ключей. А Ключников будут резать железными перьями и прессовать печатными станками. Речники встанут на сторону Книжников, а Извозчики поддержат Ключников, каждая гильдия поддержит одну из сторон, вплоть до Игроков и Мельников. Повсюду будут кровавые расправы — на улицах, в домах и на реках. В городах начнется голод, и солдаты примутся за мародерство. А короли с королевами, столько лет сидевшие тихо в своих замках, бросят в мясорубку наемные армии, лишь бы подняться на волне смуты. Ну как, здорово?
Мошка стояла с открытым ртом. Даже не скажешь, что ошеломило ее сильнее: картина будущего, нарисованная Клентом, или сам Клент, потерявший всякое самообладание.
— Я… даже не думала…
— Еще бы. Зачем тебе?
Клент взглянул на нее со смесью жалости и сочувствия.
— Ладно, откуда тебе знать, — добавил он примирительно. — Хуже всего, я теперь сомневаюсь, что злосчастный печатный станок принадлежит Ключникам.
— Что?
В голове у Мошки все окончательно спуталось.
