управляет он более-менее грамотно. Еда есть – организован отлов рыбы, вода, хоть и из реки, есть. Особо никто не жалуется. Да и поди, проберись к нему мимо его охраны. Они за него – горой. Он с ними девок делит. Но только раньше было по-другому. Он из руководителей завода, привык во власти рулить… Теперь и остался он один, остальных вот зачистил. Да только после уже, а поначалу первым лицом-то не считался, так… Прибился к группе военных, которые с оружием, с авторитетом, порядок после войны наводили. Но они на силу рассчитывали, а Бакин похитрее оказался. И понял, что бабы не хуже другого какого ресурса, чтобы верных людей купить. Так вот вышло… А ведь жена была, ребенок вон от нее. А потом померла вдруг она. Ни с того, ни с сего, закашляла и двинула на тот свет. Ходил Бакин чернее тучи, бабы подбивались под бок – все-таки глава города. Вдовец. Завидный, в общем, мужчина. Да вот только он на них уж не реагировал никак. От слова «совсем». Жил один, растил дочь. А только скоро совсем крыша поехала у Витьки-то. Начал уже и сам женщин к себе приглашать, не просто так, а силой. Приходит, значит, охрана за дочкой или за чьей женой и забирает. Бакин насилует ее у себя наверху. А потом – свободна! Начали тут мужички гневаться страшно, месть назревала, восстание, да не сложилось. Созвал тогда Бакин совет, мол: речь говорить будет. И сказал. Прикинь? Сказал, что пользует наших жен и дочерей, чтобы проверить. И знаете… они оказались порченые! Все до единой! Все, кого он приглашал! И тогда он издал указ, что так впредь и поведется – коли порченые, детей иметь не могут, тогда пусть платят своим телом. А несогласных мужчин, отцов и мужей – вышвыривать за пределы цеха… Ну, и что вы думаете? Одного-двух выслали за ворота, остальные притихли, как ягнята. Теперь женщины совсем не считаются за людей. Кто хочет, тот и берет их. Любую на выбор. Всю грязную работу тоже они выполняют, причем их не щадят, бьют ремнями. Иногда до полусмерти. И вот ведь, в чем загвоздка-то: а если после этого и ваши девки не забеременеют? Думаете, поймут что- нибудь? Нет. Скажут, что и они никуда не годные бабы, и будут мучить, как и остальных.
– А секретарша? Она вроде ничем сложным не занимается…
– Это его дочь. Вот и сидит под крылом, печатает что-то для виду. А на машинке и клавиш половины нет.
– Что же делать? Надо как-то вызволять наших женщин. Негоже это!
– Согласен. Если выберемся, я знаю, где транспорт взять. Меня с собой захватите?
– Не боишься погибнуть?
– Да лучше сдохнуть, чем с этим гадом на одном свете жить. Думаешь, почему я здесь? Правильно: за женщину вступился.
– Игорь, – тихонько позвал Яр.
– Что?
– Игорь, можно вопрос? – спросил юноша с пола. Взгляд парня прояснился, но дрожь в теле все еще не отпускала. – Ты знаешь, как эту болезнь вылечить?
– Я не… Что? – казалось, мужчина не понял вопроса. Но Ярос решил добиться ответа.
– Ой, да брось! Скажи, что не знаешь о том, что со мной происходит! Скажи еще, что не понимаешь ничего! Ты же лекарь! Ты, мать твою, лекарь! Ты знал, что было с Митяем, ты и про мою болезнь знаешь. Хватит считать меня тупой скотиной! Я, может, и родился после того, что вы, старики, устроили, но я не дурак! Два и два сложить могу.
– Да, – ошарашенный заявлением Яра, Игорь вернулся на койку и некоторое время молчал, пытаясь сформулировать свои мысли. Потом заговорил, тихо и вкрадчиво, пытаясь донести смысл фраз до юноши. – Ты прав. Я знаю, что с тобой, но не знаю, как это вылечить. Ну, что, легче тебе стало?
– Тогда не проще было оставить меня там? Воевода со мной расправился бы. И уже сегодня я бы кормил рыб в Колокше.
– Ты уникальный, – просто сказал Потемкин.
– Что?
– Ты уникальный, – еще раз повторил мужчина. Твоя особенность… образования эти…
– Я понял.
– В общем, эта твоя особенность делает тебя невосприимчивым к вирусу, вернее, у тебя к нему что-то вроде иммунитета. Твои клетки, скажем так, другие. Не такой структуры, как у меня или у Митяя. Строение другое, проще говоря. Поэтому вирусу крайне сложно тебя изменить, ведь он создан специально для нас – обычных людей. А ты необычен. И ты это знаешь – тебе всю жизнь пытались это показать твои соседи. Люди ненавидели тебя именно за это. И ты ненавидишь себя за это, но… Зачем это делать? Любить себя надо.
– Так ты потому меня с собой потащил, что я – уникальный?
– В общем, да.
– Но, Игорь! Ты же понимаешь, что болезнь найдет способ и меня изменить. Не лучше ли сразу… застрелиться, и проблем не будет?
– Первый раз слышу от человека, что он не хочет жить! Ты нужен мне, Яр, твоя сила и способность сопротивляться вирусу мне нужны. Иначе, боюсь, я в этой непонятной войне проиграю. Там, куда мы направляемся, в разы опасней, и, возможно, там уже поработал вирус. Если заражусь я, то не смогу исполнить свой долг, и болезнь, так успешно подавляемая тобой, распространится везде. Ты единственный способен ей сопротивляться. Так что… ты поможешь мне, Яр?
Некоторое время парень молча лежал на полу, рассматривая деревянный потолок, затем поднялся и, посмотрев сквозь клетку на Игоря, горячо произнес:
