Но десантники его слушали вполуха, рассматривая холодными взглядами полуразобранного робота, над которым колдовали инженеры. Замминистра понял, что сломить отчуждение ему так и не удастся. Впрочем, офицеров, сидевших перед ним, он видел скорее всего последний раз в своей жизни. Главное для него было достигнуто — робот возвращен в относительной целости и сохранности, а министр пообещал, что программа будет продолжена. Техника зарекомендовала себя в бою с лучшей стороны.
«Перейду к делу», — решил он.
— Вы видели робота в настоящем бою, можете дать квалифицированные советы конструкторам. — Лицо чиновника побагровело. — Конечно, вы, можно сказать, проигнорировали промежуточный приказ… Но главное — всегда результат. Цель достигнута…
Майор про себя выругался. Он не понимал, как можно так говорить, ведь результат достался ценой жизней. А то, что достигнуто кровью в мирное время, нельзя называть результатом, скорее — это провал.
— …испытания будут продолжены…
— Вы собираетесь и далее совершенствовать эту штуку? — Барханов понял, что их с Лавровым молчание затянулось.
— Естественно. Если отбросить обстоятельства, то «Т-191» показал неплохие результаты, — цинично заметил замминистра. — Вот, товарищи инженеры обещают установить на объективы камер омыватели незамерзающим раствором и щетки, как на автомобиле. И тогда грязь ему не помеха. Предстоит внести кое-какие изменения в программу…
Заметив, что десантники не воодушевлены такой перспективой, чиновник сменил тему.
— Вы сделали… очень важное… дело, — произнес замминистра, прожевывая кусок мяса, — обычно про такое не спрашивают. Но что бы вы хотели в качестве награды?
Лавров посмотрел на раскрасневшееся лицо генерал-лейтенанта. Он был уверен, назови сейчас любую просьбу — та будет тут же исполнена. Отодвинув на центр стола рюмку водки, Батяня, немного поразмышляв, ответил:
— Я попрошу вас проследить, чтобы семьям погибших были выплачены все компенсации, предоставлено все положенное, в том числе и жилье. Одного вашего звонка будет достаточно, чтобы им не пришлось собирать ненужные бумаги.
— Это само собой: и похороны, и быт… — быстро ответил замминистра. — Но что вы хотите лично для себя? Подумайте. А пока ваше слово, товарищ старший лейтенант.
— У меня пожеланий нет, — ответил Барханов.
— Мы что-нибудь придумаем, — прозвучало многообещающе. — А вы, майор, уже решили?
— Свое пожелание я озвучил. Остальное — на ваше усмотрение…
«УАЗ» пересек поле, выкатил на высыпанную щебнем дорогу. И когда машина выскочила за ворота полигона, майор закурил.
— Как ты думаешь, старлей, если бы ты попросил присвоить тебе звание полковника, минуя все остальные, он согласился бы?
Барханов хмыкнул и, приспустив ветровое стекло, подставил лицо струе ветра.
— Конечно, уставом это не предусмотрено. Но предложение заманчивое… — мечтательно протянул Барханов. — Полагаю, сказал бы, что надо подумать. Но дело в том, что он знал, у кого спрашивает. Ни ты, ни я — просить не станем.
— Я тебе вот что скажу. Когда хотят что-то дать, то не спрашивают, а просто дают.
Лавров, закрыв глаза, обратился к шоферу:
— Поставь-ка что-нибудь хорошее.
Сержант понимающе кивнул и, покопавшись под сиденьем, воткнул в магнитолу кассету.
— Угадал, товарищ майор? — напряженно заулыбался он.
«Давай за жизнь… давай за нас… и за десант, и за спецназ».
— По-моему, имеет право на существование, — не слишком воодушевленно проговорил старлей.
Майор Лавров задумчиво смотрел в окно.
