Аделин – та рыдала в голос, уткнувшись в надежное плечо Медды, и старуха Фиона подобралась к ним, утешать, а меня кто утешит? Зачем было все это, зачем? Сперва от меня ушел Саннежи, а если еще и Рыжий пропадет и не вернется… Глупо, знаю, по-бабьи, как отец говорил! Знаю, справлюсь и одна, теперь-то, когда нет Рикардо, но в сердце все равно будет зиять пустота, которую нечем заполнить. Она и так уже была огромной, а теперь… Такое сердце не жаль и феям запродать – оно все равно уже ни на что не годно!
– Ты сперва послушай, – сказал Рыжий. – Судить будешь потом.
– Ну, говори…
– Давным-давно, когда Создатель бродил по окрестным землям, – тихо начал он, но я перебила:
– Он-то тут при чем?
– Ну до чего ты нетерпеливая! – усмехнулся он. – Сейчас поймешь. Так вот, как-то ему пришла охота спуститься на дно морское, и он много дней пробыл там в чужом облике, с морским народом. Говорят, тогда и появились русалки…
– А разве они в самом деле существуют?
– Да, только не в этих краях. Не перебивай, хозяйка, не то я до завтра не закончу! Когда Создатель вышел на сушу и увидел морского обитателя, который наблюдал за чайкой, он спросил: хочет ли тот научиться ходить по земле и летать в небесах, как птица? Три дня и три ночи думал тот бедолага, но, наконец, вернулся с другими такими же, желавшими узнать, как выглядит этот мир из-за облаков, и сказал: согласен. Так на свет появились крылатые, как они себя называют, – серьезно сказал Рыжий. – Они могут ходить по земле и летать в поднебесье, а вот большая вода им заказана. Хоть и произошли они от морских обитателей, плавать им не дано, разве только в мелкой речке или озере, но не в глубоком море. За все надо платить.
– К чему ты ведешь? – тревожно спросила я.
– Сейчас поймешь, – ответил он, помолчал, обнял меня покрепче, и продолжил: – Крылатые – довольно легкомысленный народ. Летят куда ветер несет, и все-то им приключений подавай… Вот так один и получил этих самых приключений больше, чем смог унести… – Рыжий посмотрел в небо. – Сперва нарвался на драку с крылатым куда больше и сильнее себя, да из-за сущего пустяка, так что винить было некого. Потом решил срезать дорогу домой через пролив… Хоть крылатые большой воды и не любят, так он же не плыть собирался, а лететь! Да только буря сама судила-рядила – крылья ему пообломала, едва живым оставила…
– Рыжий…
– Не перебивай, хозяйка, – снова попросил он. – Тот крылатый чуял уже, что до суши не дотянет, слишком далеко его отнесло, а упасть в море – верная смерть. И тут из поднебесья к нему ринулся золотой ястреб…
Я подавила судорожный вздох.
– Птица указывала дорогу, – говорил Рыжий, – но крылатый уже выбился из сил. Что толку знать направление, если крылья не держат, даже парить не выходит? И тогда он услышал чей-то голос, и тот сказал: «А ну, не смей сдаваться, тряпка ты безмозглая! Летучие змеи, которых мальчишки мастерят, и то лучше летают! Держись на крыле…»
– Он долетел? – тихо спросила я.
– Да. Он дотянул до этого берега, чужого-незнакомого. Из последних сил, с почти что сломанным крылом, но дотянул. Все время его подгонял чей-то голос, а ястреб летел впереди, указывая путь.
– И что же с ним сталось?
– Он разбился о скалы, – одними губами произнес Рыжий. – Крыло уже не держало, подвело-подломилось, и он зацепился за макушки сосен и врезался в склон. Повезло – сразу свернул шею, не мучился… – Он вздохнул и сказал чуть громче, нараспев: – Так умерли Огнегривый из рода Осеннего ветра и Саннежи, сын Чилюмжи, внук Делланара из всадников Великой степи, по имени Золотой ястреб…
Я зажала рот рукой, потому что… потому что Рыжий никак не мог узнать имени Саннежи!
– Они умерли, – продолжил он, – а на свет появился Рыжий. Беспамятный бродяга.
– Так вот почему… – Я сглотнула ком в горле. – Вот откуда ты…
– Я долго не мог понять, где я, кто я и куда мне идти, – сказал Рыжий. – Я знал только, что должен… должен спасти кого-то. А потом увидел твой огонь, хозяйка. И вспомнил даже слишком многое…
Я все цеплялась за его рубашку, а он не пытался убрать мои руки. Знал, наверно, что это бесполезно.
– Я не серединка наполовинку, – произнес он. – Я не знаю, что во мне от твоего князя, что – от того крылатого, а что – мое собственное. Я ведь не взрослым на свет появился! Наверняка могу сказать только, что татуировка эта непонятная – от крылатого, у русалок тоже такие встречаются, а они родня. С огнем я потому же управляться могу. Ну и волосы… – Рыжий взъерошил шевелюру и невесело усмехнулся, – не зря же Огнегривым прозвали. А вот все, что касается тебя, – это от Саннежи, тут и к гадалке не ходи… Но там, в голове моей дурной, ведь и другого пруд пруди!
Мне на ум не шло ни единого слова.
– Чей же… чей же предок закрыл собой короля Эдриана? – выговорила я наконец, будто это имело какое-то значение.
– Не знаю, – покачал головой Рыжий. – Может, и дед крылатого, а то и сам он, век-то у них побольше человеческого. Они с людьми прежде близко
