— Да я не в укор. — Эмилия смотрела на Мэллит, будто желая сказать больше, чем могла. — Такой доли злому врагу не пожелаешь, только вдовой ей лучше. Она ведь замуж как в Багерлее шла, уж я-то знаю, на моих глазах слаживали.
— Знаешь, так молчи! — оборвала старшая. — Долг свой госпожа справляет — дай Создатель каждому, а что невеселая, так не всем козами скакать.
— А… — начала Мэллит и все повернулись к ней. — Госпожа графиня сказала, что ваш хозяин утонул. Он упал в воду?
— Может, и упал… — начала Эмилия, поймала очередной недовольный взгляд и забила себе рот сладким пирогом.
— Хозяин решили пойти гулять и никому не сказали, — объяснил дородный и важный. — Они не любили быть слабыми, и заботу лишнюю не любили, а хозяйка… Она слушала не мужа, а лекаря. Правильно слушала, кто бы спорил, только кому понравится, что тебя за ручку водят, будто трехлетку какого?
— Деток у них не было, вот что, — вмешалась красивая и румяная. — Как детки пойдут, не до мужа станет.
— Ты это Свену своему скажи!
— Зачем говорить, он и так знает.
— Ну и дура! Муж, он всегда найдет, кто ему… пятки почешет. Жена не захочет, так свет велик.
— Ну, разболтались! — Еще один, когда-то рыжий, а теперь седой подлил Мэллит вина. — Это при барышне-то! Вы их, сударыня, не слушайте. Юбки длинные, языки тоже, а в головенках, прошу простить, небогато.
— Это у…
— Тпру, болтушки! Я госпожу Ирэну с рождения знаю, только и расставались, когда в Борн на год отъезжали. Неласковая она, что да, то да, но себя не уронит. Нет, не уронит… Господин ваш знал, чего хотел. Три года вокруг ходил, ну и выходил.
— А уж приданое! — засмеялся кто-то возле печки. — И Заката никакого с таким приданым не нужно!
— Тпру, вам сказано! — повысил голос дородный. — Барышня про графа спрашивали. Погулять они вышли, в нижний сад. Дурное это место, я так скажу, и всегда дурным было. Лучше б его за стенами оставили, да заблажилось, вишь, игрушку там устроить. Каприз, чтобы всё как на югах. Ну и сделали. Путаницу водяную, а в середке, где прежде заклятый колодец был, — пруд. Никто туда, барышня, не ходит, ну и вы не ходите.
Мэллит кивнула. Она уже видела то, что скрывали от гостей, видела и слышала.
— Господина в канале нашли. — Старшая поджала губы, как поджимала их мудрая Ракелли, говоря о том, что ей не нравилось. — То ли сомлел, то ли поскользнулся. Глубоко там, дно скользкое, здоровый — и тот сам не вылезет. Позапрошлой осенью Анни вот утянуло… А место в самом деле худое, нечего было расковыривать, тут Губерт правильно говорит.
— Нечего, — шепотом повторила Эмилия. — Нечего…
2
Если женщина принимается сводничать хотя бы в мыслях, значит, она преисполнена доброжелательства. Графиня Савиньяк успела примерить вдове дурака Арамоны с пяток отличных женихов, толком не подошел ни один, но само занятие было приятным, как и неспешные, скрашивающие ожидание разговоры. Луиза вышивала, с детства не терпевшая рукоделия Арлетта, прихлебывая остывающий шадди, расспрашивала про выходцев, и тут явился живехонький адъютант. Регент извинялся и очень просил прийти, причем срочно.
— Обидно, если капитан Гастаки заглянет именно сейчас, — посетовала графиня.
Капитанша пообещала задержать покойницу, буде та появится, и принялась вдевать в иголку нитку. Стань фок Варзов помладше и поздоровей, такие волосы и такая невозмутимость могли бы его увлечь, только дело вряд ли сладилось бы. Уж больно упорно вдовица именует Росио «герцогом Алва», это явно неспроста, особенно на фоне просто Манриков, просто Колиньяров и просто бедняги Фердинанда с просто регентом.
Странности титулования роднили скромную капитаншу с принцессами Оллар — Георгия и Карла в ранней юности вздыхали по маркизу Эр-При. Сестры старались не показывать виду, но королева все равно заметила, а черноокий Морис заметил Жозину Ариго. При дворе шептались, что ее величество недовольна, однако маркиз как-то умудрился добиться отцовского благословения, зато потом не перечил батюшке ни в чем. Арно было проще: он уже стал главой семьи и никого не спрашивал, если кто и колебался, то Рафиано. Слишком рано, слишком стремительно, слишком близко к соберано Алваро…
К регенту преисполнившаяся воспоминаний графиня вошла, предполагая что угодно, но не встречу с весьма привлекательным молодым человеком. Окажись парень постарше, впору было б заподозрить… красивое.
— Сударыня, — представил регент, — перед вами Руперт, граф фок Фельсенбург. В будущем он обещает стать одноименным герцогом. Если его предварительно не зарежут.
— Очень приятно. — Племянницу Готфрида соберано Алваро столь близко, гм, знать не мог. — Я о вас слышала.
