Канал имени Москвы. Лабиринт

– Как звать тебя, напомни?

Тот всхлипнул:

– Хомой кличут.

– А по батюшке?

Всхлипнул, посмотрел прямо, не то что с вызовом, но опять эта его мерзкая ухмылка:

– Я, добрый человек, батюшки своего никогда не знал, – сказал искренне. Замялся. И быстро попросил: – Отпустил бы ты нас. А мы тебе ещё хорошую службу сослужим.

«Вот прямо завтра и сослужишь», – подумал брат Дамиан. Но осторожность никогда не лишняя, и вслух он сказал:

– Совету решать. Со своей же стороны постараюсь помочь.

2

– А что тебя беспокоит, Калибан? – неожиданно спросил брат Дамиан. – Вижу ведь, что беспокоит.

Сильные руки слуги перестали мять шею, на миг остановились.

– То же, что и всех, – отозвался Калибан. – Люди говорят, что проклятые голоса с Пустых земель звучат всё громче. Доносит ветер… Люди ждут, ищут знаков.

Тепло от его неподвижных рук… брат Дамиан вдруг подумал, что если этим огромным ручищам захочется резко дёрнуть его за голову, то хрупкая шея Светоча Озёрной обители будет сломана в мгновение ока.

– Продолжай.

– Каждое утро находится кто-то, кто уже видел Четырёх чёрных псов на восходе. – Голос звучал ровно, но чуткое ухо брата Дамиана всё же улавливает тень усмешки.

– Вот как… но ведь такое уже было.

– Во времена Праотцев. – Теперь голос слуги совершенно бесстрастен.

«Только с тех пор Он устал. – Вялая, неприятная мысль. – И признаков всё больше».

– Ничто не повторит Золотых времён. – Голос Светоча Озёрной обители звучит сухо, надломленно. – Но это не отменяет нашего усердия.

Руки уродца снова задвигались.

– Ну, и что там со знаками? – напомнил брат Дамиан.

– Их нет, – ответил уродец.

– И знаешь почему? Не время ещё.

Светоч Озёрной обители поморщился. Хотел бы он так думать. Но вчера на закате что-то очень не давало ему покоя. Может, эта неопределённость с воришками, с записями брата Фёкла, а может, эта волшебная злобная фея, что ускользала сейчас в сторону Москвы…

«И станет Лабиринт от человека».

Волновало так, что эти три металлических наконечника впились в его ладонь и порвали ветхую кожу, и кровь потекла по руке, но брат Дамиан не почувствовал боли. Его глаза были влажными не от горечи, а от бессмысленности и несоразмерности его, маленькой былинки, перед непостижимой тайной. Он смотрел в ту сторону, куда ушла лодка с гидами, на небывало яркую, кровавую зарю и видел, как три струйки крови, сползающие по ладони, соединились, растворяя его руку в непереносимой тяжести тайны этой кровавой зари, равнодушной к нему, ничтожному.

«Три вечерних зари соединятся…»

Брат Дамиан тогда отогнал эту мысль. Прав Калибан: нет никаких знаков, пусто всё.

– Знаков нет, а тебя что-то беспокоит?

Мощные руки продолжали мять шею, наполняя живительной силой высохшее тело брата Дамиана.

– Вы научили меня мыслить и никому не верить, – спокойно сказал Калибан. – В истории этих воров… она складная, всё сходится. Я приказал проверить: с дозорных башен действительно видели, как сестра Тени напала на их лодку.

– Мне это известно.

– Они не настолько глупы, как хотят казаться, но и не настолько умны, чтобы понять это. Однако если мне позволительно высказать своё мнение…

– Продолжай, верный Калибан, именно оно важно для меня.

– Лучше бы побыстрее всё закончить.

– Калибан! Ты же никогда не был кровожадным, – мягко поругал слугу брат Дамиан.

– Он не глухонемой.

Брат Дамиан подумал, наслаждаясь кровотоком в области шеи, усмехнулся:

– Ну и что?

– Там есть какой-то другой недуг. Но он не глухонемой. Они и вправду не столь глупы и понимают, что их ничтожные жизни висят на волоске. Так к чему