— С кем? — не поняла Брунгильда.
— С Дрюней — любимым шутом его величества Редьярда Третьего! И мы… Как это говорится?.. Встречаемся уже две недели — вот!
Матушка разлила морс по стаканам, взяла себе яйцо и ломоть хлеба побольше и приготовилась слушать.
— Как-то на рассвете спускаюсь я в кухню. Ты знаешь, люблю первой приходить, даже до поварят еще! И вижу Дрюню! Сидит на столе и морковку грызет! Я, конечно, книксен сделала, как умела, — кто он и кто я? А он давай ржать! «Я, — говорит, — такую изящную коровеллу впервые вижу!» Ну, типа комплимент! «Как, мол, вас зовут, прекрасная незнакомка?» Слово за слово, мы с ним разговорились, пока я опару для утренних блинчиков заводила — король их страсть как любит, с творогом и вишней! А потом быстренько соорудила омлет с грибами, и мы с шутом позавтракали. И, представляешь, он оказался младшим сыном сеньора еще моего деда! Папка в город подался — на заработки, а родня наша так и живет в Руссе. И мы с Дрюней в детстве по одним и тем же оврагам лазали, в одних и тех же лесах живность ловили, купались в одной реке! Он даже мою любимую заводь знает — ловил там сомов иногда! Ну… поговорили и разошлись. А следующим утром смотрю — тут как тут. И опять с морковкой! «Всегда любил кухни, — говорит, — уютные они и искренние, не то что залы да будуары! А за тобой наблюдать, красавица, вообще одно физиологическое удовольствие! Ты сама как твои булочки — белая, пышная и уж, наверное, мягкая!» Видишь, слово-то какое подобрал — «физиологическое»! Я ему: мол, до моей мягкости вам — как мне до вашего титула. А он: «Это почему ж так? Я собой хорош, умен и деньжата водятся! Разве плохой кавалер?» Я и сказанула, не предлагает ли он мне официально встречаться. Вот так прямо и заявила — «официально»! Пусть знает, что мы тоже не лыком шиты и о физиологическом удовольствии понятие имеем! А он морковкой в затылке почесал и отвечает: «Давай рискнем, красава! Почему нет? Только об одном помни — у меня график ненормированный, от короля зависит. Так что я сейчас с тобой, а через секунду — с ним. И чтобы без обид!» На том и порешили!
— А вы уже?.. — Бруни многозначительно округлила глаза.
— Ты что? — высокомерно оскорбилась Ванилла. — Как можно? Мы же о-фи-ци-аль-но встречаемся, значит, все должно быть красиво и по правилам! Сначала задушевные разговоры, подарки, — она потрясла сумочкой перед Матушкиным носом, — прогулки под луной…
Не выдержав самой себя, Старшая Королевская Булочница хрюкнула и покатилась со смеху. Бруни, уже давно с трудом сдерживающая смешки, тоже дала себе волю.
— Шутки шутками, подруга, — отсмеявшись, пояснила Ванилла, — а руки у него откуда надо растут! Знает, к чему и как их приложить, чтобы девушке удовольствие доставить! Но остального и правда пока не было! Пресвятыми тапочками клянусь!
— А чем же вы с ним занимаетесь… под луной? — удивилась Матушка.
— Болтаем, — усмехнулась Ванилла. — Обо всем на свете! Он уморительно смешной, языком мелет, как мельница. У меня иногда даже сил смеяться не остается! Настоящий он шут, этот шалопай Дрюня, скажу я тебе, — с гордостью добавила она, — качественный!
— А я… — решила было признаться Брунгильда.
Но тут раздался грозный оклик Пипа:
— Ваше время истекло, болтушки! Пора тестом заняться! У нас сегодня горячий день!
И понеслась булочная страда — от рассвета до полудня, от полудня до заката. Лишь поздно вечером, когда за Ваниллой и мерзавчиками прибыла телега из дворца, Матушка присела перекусить на кухне, положив гудящие ноги на табурет. Пиппо, каждый вечер любовно отмывающий столы и инвентарь, с кряхтением потер поясницу и повел массивными плечами. Но лицо его выглядело довольным.
— Однако шустрого парнишку ты притащила, — похвалил повар, что с ним вообще-то редко случалось. — Мы сегодня на пять корзин больше сделали, чем в прошлый раз! Да он еще успел сгонять за специями на рынок!
— Доверил ему деньги? — восхитилась Матушка. — Не побоялся?
— Он же вернул подстаканники! — невозмутимо заметил Пиппо.
— Ты знал? — Бруни вскочила и звонко чмокнула его в щеку. — И ничего не сказал?
— Мне тоже было интересно посмотреть, что из всего этого получится! — лукаво взглянул повар. — Все, Бруни, я пошел домой! Надеюсь, день завтра будет полегче!
Помахав ему, Матушка вернулась к столу. Из зала доносились стуки и негромкие голоса: сестры Гретель и Весь убирали посуду и расставляли стулья. Через полчаса на двери появится табличка с надписью «Закрыто» — тогда можно будет подняться к себе, ополоснуться прохладной водой, расплести тугую косу и, рухнув в постель, забыться до утра.
Бруни задумчиво грела пальцы о чашку с горячим морсом. Тупая усталость кружила голову, но она не отказалась бы от прикосновений сильных мужских рук к своему телу, от ночного шепота и тихого смеха, от замирания — кожа к коже.
— Хозяйка, мы закончили! — крикнула из залы Ровенна. — До завтра!
— Сладких снов! — напутствовала их Матушка. — Весь, запри двери!
Ставни уже были закрыты. Поэтому оборотень задвинул засовы и, отчаянно зевая, направился было в свой чулан, но Бруни его остановила.
— Ты хорошо справляешься, — серьезно сказала она. — Пип похвалил тебя сегодня, а это дорогого стоит. Но я хочу знать — не зовет ли тебя дорога?
