стоило только сдуть ароматную пену.
Когда новобрачные вышли, над ними закружились золотые бабочки и морковки, рассеивая сверкающую пыльцу, не пачкающую одежду, в воздухе поплыли ароматы весенних цветов, такие нежные и необычные в этот осенний день, и торжественная мелодия Свадебного псалма заиграла сразу с нескольких свитков, что создало эффект объемного звука, полностью накрывшего площадь.
Ванилла рыдала, не стесняясь того факта, что фата была откинута Дрюней еще в храме, и теперь все могли видеть ее красный нос, распухшие губы и мокрые глаза. Шут, наоборот, смеялся. Стер ловкими пальцами ее слезы, развернул молодую жену к себе и поцеловал таким страстным и долгим поцелуем, что толпа, в конце концов, начала свистеть и громко делать ставки — закончат ли молодые через час, к обеду или после ужина.
Бруни сквозь толпу гостей пробралась к Пипу, украдкой вытирающему глаза, и взяла его за руку.
— Пиппо, ты счастлив?
— Жалею, что Аглая не видит! — сморгнув, пояснил он. — Знаешь, Ванилька — вылитая она! Даже несмотря на чудовищное платье!
— Ничего ты, папа, не понимаешь в платьях! — обняла его с другой стороны Персиана. — Это же шедевра портновского искусства! И Ванилька в нем дивно хороша! Если все ее платья будут такой веселенькой расцветки, — она хихикнула, — ребеночек родится потомственным шутом!
— Ну, вот еще глупости! — возмутился Пип, забыв про слезы. — Поваром он будет потомственным! Может даже… — он зажмурился на миг, представив будущее, — королевским!
Сквозь толпу пробился и Томазо, встал рядом.
— Ну что, отец новобрачной, далее действуем по плану: празднество, танцы, ужин и свадебная ладья?
Пип повел носом. Несмотря на то, что квартал находился довольно далеко от Мастеровых, в воздухе подозрительно пахло печевом и жареным мясом.
— Все идет по плану! — заявил он. — Сейчас засунем их в экипаж и поедем!
«Засовывали» молодых в экипаж еще около двух часов. Сначала они принимали поздравления, потом устроили прямо на площади стихийные танцы, в которых приняли участие все любопытствующие, а также нищие, шлюхи и воры. После танцев разнимали драку в толпе и дружно мирили подравшихся под шутки-прибаутки Дрюни, благодаря которым причина ссоры и нескольких порванных камзолов и рубах была благополучно забыта. Затем молодых, по традиции, обсыпали монетами, пшеном и ячменем. Некоторые особо умные пытались кидать виноградные гроздья и помидоры, но были быстро скручены веселящимися от души соседями и закатаны под телеги.
Все это время Бруни пыталась ускользнуть от добивавшегося ее внимания блондина и, в конце концов, так устала, что сама не заметила, как оказалась в седле впереди него.
— Ты совсем измучена, малышка, так отдохни! — прошептал он, касаясь губами ее волос. — Кстати, не знаешь, куда мы направляемся?
— В наш квартал, — вяло отвечала Матушка, мечтая только об одном — оказаться в тишине и спокойствии собственной спальни, — там будет праздник!
— В квартал Мастеровых? — изумился незнакомец. — Дрюня говорил, что мы поедем в «Трюм»!
Заведение со скромным названием «Трюм» было одним из самых знаменитых рыбных ресторанов Вишенрога. Держал его бывший пират, а ныне вполне себе герцог Троян Рю Билль, старый друг Редьярда и декан Морского университета.
Бруни пожала плечами.
— Но надо же сообщить ему! — воскликнул незнакомец.
Матушка подняла на него умоляющие глаза:
— Прошу вас, молчите! Это сюрприз, о котором молодые не знают! Весь квартал готовит праздник в их честь, сейчас на улицы выставляют столы с угощением! А вечером на площади Мастеровых разожгут костры и будут танцы и прыжки через огонь!
Блондин с мгновение смотрел на нее, а потом вдруг зарылся лицом в ее волосы и глухо прошептал:
— Ты пахнешь чем-то вкусным… так бы и съел тебя, подружка невесты! Будь моей партнершей сегодня? Я ангажирую тебя на все танцы!
Упершись ладонями ему в грудь, Матушка укоризненно покачала головой.
— Господин мой, я даже не знаю вашего имени!
— Меня зовут… Аркей! — с едва уловимой паузой представился он. — Можно звать Арком. Все так зовут! Посиди тихо!
Сказав это, он соскочил с лошади легко и с таким позерством, будто был цирковым артистом, а не благородным господином. Метнулся в толпу и вскоре вернулся с огромным букетом астр. Преподнес его покрасневшей Бруни и вновь взлетел в седло позади нее, крепко обняв за талию. Спросил, властно усмехнувшись:
— Так скажи, что согласна!
От жара его крепкого тела, от вязкого, будто патока, аромата астр и от голоса, привыкшего подчинять, Матушка совсем разомлела и кивнула согласно, в глубине души страшась содеянного.
Кажется, она задремала, положив голову на грудь спутника, потому что, когда открыла глаза, мимо проплывали знакомые стены добротных каменных
