— Порой, — говорит Хлорида, — я гадаю, есть ли такое место, как твое прекрасное королевство Евбония. Определенно, оно становится больше и великолепнее с каждым разом, когда ты о нем рассказываешь.
— Так, может быть, — спрашивает Юрген, скорее задетый, чем рассерженный, — ты подозреваешь меня в неискренности или, точнее, в самозванстве?
— Какая разница? Ты же Юрген, — радостно отвечает она.
И мужчина был тронут, когда она улыбнулась ему, оторвавшись от сверкающего причудливого вышивания, над которым Хлорида, похоже, трудилась бесконечно. Он ощущал нежность по отношению к ней, странным образом граничащую с угрызениями совести. И ему казалось, что если б он знал более прелестных женщин, он бы определенно никогда не нашел среди них более милую, чем его пухленькая, трудолюбивая, жизнерадостная женушка.
— Дорогая моя, мне не хочется снова видеть царицу Елену — это факт. Я доволен здесь, с женой, соответствующей моему положению, достойной моих способностей и бесконечно превосходящей мои заслуги.
— А ты очень часто думаешь о той светловолосой дылде, король Юрген?
— Это несправедливо, и ты, Хлорида, обижаешь меня незаслуженными подозрениями. Мне больно думать, моя милая, что ты оцениваешь связывающие нас узы как слишком непрочные, если считаешь, что я способен разорвать их хотя бы в мыслях.
— Говорить о честности очень мило, но это не ответ на конкретный вопрос.
Юрген посмотрел ей прямо в глаза и засмеялся.
— Вы, женщины, так бессовестно практичны. Моя милая, я видел царицу Елену лицом к лицу. Но ведь тебя я люблю так, как мужчина обычно любит женщину.
— Это ни о чем не говорит.
— Нет, ибо я пытаюсь выражаться в соответствии со своей значительностью. Ты забываешь, что я также видел и Ахилла.
— Но ты же восхищался Ахиллом! Ты мне сам так сказал.
— Я восхищался совершенствами Ахилла, но мне искренне не нравится мужчина, владеющий ими. Поэтому я буду сторониться и царя и царицы Псевдополя.
— Однако ты не войдешь и в Лес, Юрген…
— Только не после того, чему я стал свидетелем, — сказал Юрген с преувеличенной дрожью, которая была не так уж преувеличена.
Тут Хлорида рассмеялась и, отложив свое причудливое вышивание, взъерошила ему волосы.
— И ты находишь Полевой Народ нестерпимо глупым и неинтересным по сравнению с твоими Зоробасиями, Птолемопитерами и многими другими, так что держишься в стороне и от него. О, глупенький мой муженек, решив стать ни рыбой, ни зверем, ни птицей, нигде ты не будешь счастлив.
— Не я определяю свою природу, Хлорида. А что касается счастья, я не жалуюсь. На самом деле мне сегодня не на что жаловаться. Поэтому я вполне доволен своей милой женой и своим образом жизни на Левке, — со вздохом сказал Юрген.
Глава XXIX
Касающаяся сказанного Горвендилом вздора
Ясным спокойным ноябрьским днем, в то время года, которое Полевой Народ называл Летом Алкионы, Юрген вышел из леса. Пройдя мимо рвов Псевдополя и избежав встречи с кем — либо из удручающе славных жителей города, Юрген оказался на берегу моря.
Хлорида предложила ему прогуляться, чтобы она могла прибраться у него в хижине, пока она приводит в порядок к зиме свое дерево, и таким образом за один день выполнить двойную работу. Ибо у гамадриады дуба огромная ответственность в течение всей зимы в отношении палой листвы, и желудей, сдуваемых с ветвей и разбрасываемых по всей земле, и ствола, треснувшего так, что он начал выглядеть совсем скверно. А от Юргена в любой подобной работе больше помех, чем помощи. Так что Хлорида дала ему узелок с едой, подарила небрежный поцелуй и велела идти на берег моря, где к нему придет вдохновение, и сложить о ней какое — нибудь милое стихотворение.
— И возвращайся к ужину, Юрген, — сказала она, — но ни минутой раньше.
И так вот получилось, что Юрген в задумчивости и одиночестве съел свой обед, рассматривая Евксин. Солнце находилось высоко в небе, и странная тень, следовавшая за Юргеном, почти сошла на нет.
«Это действительно вдохновляющее зрелище, — размышлял Юрген. — Каким слабым кажется человеческий род по сравнению с этим могучим морем. — Тут Юрген пожал плечами. — Хотя в действительности, когда я сейчас думаю об этом, у меня нет никакого желания отдаться традиционным эмоциям. Все это выглядит как огромное скопление воды и ничто иное. И я не могу не согласиться, что вода ведет себя весьма бестолково».
Так он сидел в сонном созерцании моря. Вдали на воде образовалась некая тень, наподобие тени от широкой доски, плывущей к берегу, и при
