юноши вновь было некое выражение согласия на лице, признающее ее жертву, ее красоту, всю ее власть и мудрость в целом в качестве самой доступной и близкой замены скудному очарованию Ниафер.
Однако другие заявляют более просто, что дон Мануэль был так устроен, что меньше ценил любое желание после того, как оно исполнялось. И они говорят, что он заметил это — опять — таки тем необъяснимым образом, каким происходит все на свете, — теперь, когда Мануэль овладел неземной королевой, которая стала, точно так же, как и Алианора, обычной женщиной и которая в общении со своим возлюбленным вела себя именно как таковая.
— Но действительно ли ты меня любишь, о мужчина из всех мужчин? — обычно спрашивала Фрайдис. — И, не считая этой проклятой Ниафер, любишь ли ты меня чуточку больше, чем любишь какую — либо другую женщину?
— Разве есть какие — либо другие женщины? — удивлялся Мануэль. — О, разумеется, я полагаю, есть, но я о них забыл. Я не слышал, не видел и не думал о тех существах в юбках с тех пор, как появилась моя дорогая Фрайдис.
Чародейка при таких речах мурлыкала и склоняла голову туда, где, по мнению Фрайдис, было место именно для нее.
— Мне бы хотелось верить твоим словам, король моего сердца. Мне теперь приходится прилагать такие усилия, чтобы побудить тебя произнести эти глупые, милые слова. И даже когда наконец ты их говоришь, голос у тебя легкомысленный и веселый, и они звучат так, будто ты шутишь.
Он поцеловал ее косу, благоухавшую возле его губ.
— Неужели ты не знаешь, что, несмотря на мои шутки, я очень тебя люблю?
— Я постоянно повторяю это самой себе, — критически заметила Фрайдис. — Ты должен позволять своему голосу немного срываться после первых трех слов.
— Я говорю так, как чувствую. Я люблю тебя, Фрайдис, и именно это тебе и повторяю.
— Да, но ты уже не надоедаешь этим все время.
— Увы, моя милая, ты уже не недоступная Королева страны с той стороны огня, а это, несомненно, имеет значение. Однако я люблю тебя, как ни одну из всех живущих на свете женщин.
— Но, мой дорогой, кто любит тебя сильней, чем может выразить человеческий язык?
— Одна безнадежно неизлечимая, прелестная, слабоумная, — сказал Мануэль. Притом он сделал так, что его слова оказались вполне подходящими.
Через некоторое время Фрайдис с наслаждением вздохнула:
— Это избавляет тебя от объяснении, не правда ли? А ведь в ту первую ночь, чтобы облапошить меня со своими изваяниями, ты говорил на редкость безумно и привлекательно, тогда как теперь твои речи вообще не радуют мой слух.
— О Небеса! — сказал Мануэль. — Я обнимаю маньячку! Милая Фрайдис, что бы я ни сказал, все это те же самые банальные слова, которые от сотворения мира миллионы мужчин шепчут миллионам женщин, а моя любовь к тебе не имеет себе равных, и ей не следует рядиться в поношенные одежды.
— Ты сейчас снова отделываешься от меня шутками, твой голос весел и легкомыслен, и в нем не слышно никакой верности: это меня беспокоит.
— Я говорю так, как чувствую. Я люблю тебя, Фрайдис, и именно это тебе и повторяю, но я не могу повторять это каждые пятнадцать минут.
— Однако я вижу, что этот огромный косоглазый юноша — самая неразговорчивая и самая упрямая скотина изо всех двуногих!
— А иначе был бы я у тебя?
— Увы, в этом и состоит вся странность. Но я теряюсь в догадках о том, предвидел ли ты именно это?
— Я? — воскликнул Мануэль. — Моя милая, когда ты удостоверишься, что я — самое честное и откровенное существо из когда — либо живших на свете, ты начнешь ценить меня по — настоящему.
— Знаю, что ты именно такой, мой большой мальчик. Но все же я гадаю, — сказала Фрайдис, — а догадки — утонченная, изысканная печаль.
Глава XVII
Магия создателей образов
Вскоре по окрестностям разнесся слух, что королева Аудельская Фрайдис стала обыкновенной женщиной, и вслед за этим местные маги начали приходить на Морвен в поисках ее благосклонности, за советом и помощью Шамира.
Эти маги, как пояснили Мануэлю, тоже создавали образы, пытались их оживлять, — правда, никто точно не знал, как это делается, а сами маги и вовсе не имели об этом представления.
Однажды Мануэль посетил вместе с Фрайдис одно темное место, где работали некоторые из этих чудотворцев. При свете раскаленных углей их
