– Да. Через пятнадцать минут.
Ответил, точно зная время и при этом не глядя на часы.
Да что же это за мрассы такие? Зоя запаниковала. Вернулись те ощущения, что она испытывала, когда он забирал ее из «Рассвета». Неизвестность пугала и давила непосильным грузом.
– Что тебя смущает? – Юлиан отложил бумаги и переключился на Зою. Она занервничала сильнее. Нет, зря затеяла разговор, уж лучше бы читал. Сейчас еще скажет что-нибудь такое, от чего ее хрупкое равновесие разобьется на тысячу осколков.
– Многое, – не стала лукавить Зоя.
– Ты можешь поговорить со мной.
– Нет.
– Почему? – слегка удивился Юлиан, при этом наклоняясь к Зое.
Она замерла и вжалась спиной в кресло.
И с этим человеком должна будет сегодня переспать?
Да и человек ли он вообще…
– Я тебе не доверяю, – вырвалось у нее. Видимо, сегодня день откровений.
– Закономерно. Будем над этим работать, – Варшавский улыбнулся и с довольным видом откинулся назад.
Зоя ничего не поняла. Поговорили, называется. И почему он стал таким довольным?
Она насупилась и скрестила руки на груди. Нет, лучше уж снова пристать с расспросами к дану.
Тем временем на другом лайнере…
Яна ненавидела анальный секс так же сильно, как и мрассов. Но приходилось стонать, извиваться и вскидывать попу, чтобы Эдвард ничего не заподозрил. Если высокородный ублюдок поймет, что она лишь терпит его прикосновения – вышвырнет вон сразу же. Хорошо, если позволит собрать вещи, а ведь может выставить вон голой. С него станется!
Больно уже не было – вторую интимную дырочку давно «разработали», – но от этого не стало менее мерзко и неприятно. Яна обратила внимание, что в последнее время вообще перестала получать какое-либо удовольствие от секса. Он стал для нее работой, за которую хорошо платили.
Чертовы мрассы!
Чертов Галански!
Чертов Варшавский!
Именно этих двух мрассов она убила бы собственными руками, будь такая возможность. Их ненавидела больше всех. Первого – за то, что приходилось постоянно ублажать его в самых извращенных позах. Второго – за то, что выгнал, услышав ее глупые признания в любви.
Подобного промаха Яна больше не допустит.
Ей, девочке, выросшей в приюте мадам Кусто, пришлось пробиваться наверх долго. И путь был тернистым. Мадам Кусто забирала из приюта брошенных девочек и делала из них лучших содержанок. М-да… Столетия менялись, а человеческая сущность нет. Те же мадам, те же куртизанки, те же богатенькие самцы.
Все как всегда.
Яна была лучшей. Умела подстраиваться под любого. Предугадывать и воплощать желания. Она стремилась к хорошей сытой жизни и получала ее.
Пока не сглупила и не влюбилась.
Галански громко застонал, впился ногтями в ее ягодицы, оставляя на них красные отметины, кончил и откинулся на кровать.
– Принеси вина, – сипло приказал он.
Яна, мило улыбнувшись, выдавила елейным голосом:
– Все, что угодно, котик.
И, легко соскочив с кровати, покачивая крутыми бедрами, направилась к барной стойке.
– Может, чего-то покрепче?
– Вина.
– Как скажешь… Как скажешь…
Эдвард смотрел на любовницу и испытывал легкое раздражение. Пришла пора ее менять. Да, Яна была чудесной – красива, сексуальна, услужлива. Но в последние месяцы она перестала его волновать. Нет, член на нее вставал, но внутренне Эдвард не заводился. Не испытывал драйва.
– Где твои ключи от дома Варшавского? – спросил мужчина, наблюдая за плавными движениями девушки.
Та едва заметно вздрогнула.
– В сумочке.
