Встречаться с Юлианом она опасалась. Почему? А фиг знает! Находила тысячу причин, чтобы не выходить к нему. Задерживалась перед зеркалом, проверяла, все ли собрала в дорожную сумку, снова возвращалась в ванную. Нервничала и злилась.
– Идиотка, – пробормотала, задержавшись у двери.
– Самокритика с утра приветствуется.
Зоя показала средний палец потолку и вышла.
Она ожидала, что встретит Юлиана в холле. Он же обычно там ее ждал. Но не сегодня. Холл пустовал. Ладно, пойдем искать дальше…
Только… почему захлестнуло чувство легкой обиды?
Варшавского она обнаружила беседующим с Владимиром – пилотом, который их встречал в день приезда. Завидев ее, пилот улыбнулся. На лице Юлиана не дрогнул ни один мускул.
Более того, Зоя слегка растерялась, почувствовав, как в сознание проникает негодование. Нет, она сердилась, и сердилась сильно, но это было другое негодование. Обоснованное. Холодное. Решительное. Не ее.
То есть мрасс злится так же, как она?!
Но помилуйте, на что?! На то, что она высказала свои претензии? Это ей надо обижаться, а не ему!
Зоя сжала посильнее ручку дорожной сумки и направилась к мужчинам.
Глаза Юлиана недовольно прищурились, и он, сделав шаг навстречу, прошипел сквозь сжатые зубы:
– Не смей больше таскать тяжести.
Зоя растерянно моргнула. Это сейчас он к чему сказал?
– Сумка – не тяжесть.
– Мне решать.
– Ах да! Конечно! Многоуважаемый мрасс всегда решает за всех! А тем более за ширас! – Зоя не понимала, зачем подливает масла в огонь. Слова сорвались самопроизвольно.
Еще вчера она бы прильнула к нему и прижалась как можно крепче, сильнее, плотнее. Так, чтобы почувствовать каждый мускул его тела и дать возможность ощутить себя.
Сегодня все иначе.
Ни улыбок.
Ни теплоты во взглядах.
– Ты права, – ответ не замедлил последовать. – Решаю все я.
– Как скажешь, милый. – Зоя наигранно, беззаботно пожала плечами. – Доброе утро, Владимир. Как у вас дела? Как здоровье? Семья? Не правда ли, чудесный денек?
Пилот ничего не успел ответить.
Рука мрасса клещами вцепилась в предплечье и дернула на себя.
– Не кокетничай.
Она кокетничает?!
Да она проявляет элементарную вежливость! И все!
Но… теперь в Зою ворвалась ярость. Не ее. Ярость тихая, хорошо контролируемая и сдерживаемая.
Зоя поморщилась и попыталась вырвать руку.
– Отпусти, синяки будут.
– Не будут. Не беспокойся.
Видимо, на этом разговоры закончились, потому что дорожная сумка перекочевала в руку Владимира, а ее не слишком деликатно повели к гланжу.
Зоя не сопротивлялась. Пусть делает что хочет! Пусть злобствует! Пусть измывается!
Она стерпит. Она все снесет.
В гланже Варшавский устроился в соседнем с ней кресле и сразу же погрузился в чтение бумаг. Зое ничего не оставалось, как уставиться в окно и постараться ни о чем не думать.
Не так она рассчитывала улететь с Варгаса.
Не с отчаянно сдерживаемыми слезами.
Не с тоской в сердце.
Несколько раз мрасс отрывался от бумаг и бросал недовольные взгляды, которые Зоя игнорировала.
Не замечает она его!
