перескакивал? То есть он сидел в засаде у дома Миши Бакинского? Так, что ли, получается?
Да, похоже, именно он там и сидел… А поскрипывали не только сапоги – портупея тоже иногда такие звуки издаёт.
Гальченко чуть повернулся, чтобы лучше видеть обоих милиционеров, отступил на пару шагов, прикрывая спину стеной сарая. Со стороны казалось, что он попятился, – и это сразу же вызвало ответную реакцию. Первый милиционер опустил руку на кобуру, второй перешёл с бега на шаг. Так удобнее стрелять, если что…
– Куда спешим, гражданин? – это первый.
– Домой, куда ж ещё?
– А откуда идёте?
– От знакомых…
– Да? – второй подошёл достаточно близко. – Интересные, надо сказать, у вас знакомые!
Запах! Запыхался мужик, расстояние старался сократить побыстрее, вот и дышит шумно, устал, не всегда себя контролировать может. Чем же это пованивает?
Перегар! Мать его за ногу, так он с бодуна!
Нет, милиционеры – вполне нормальные живые люди, и выпить они тоже любят. Никто, собственно говоря, этого никогда и не отрицал. Но вот прийти в таком виде на службу? Интересно, у дежурного, что, насморк? И у всех сослуживцев тоже? Дать оружие похмельному человеку? Да ещё сразу после войны? У милицейского начальства скоротечный склероз, что ли, наступил? Забыли, чем такие фокусы заканчиваются?
Гальченко сильно сомневался, что все эти факторы имели место быть именно сегодня.
А попросту – не может такой, разящий за версту перегаром, милиционер нести службу. Не бывает такого. Независимо от жуткой нехватки кадров.
И то сказать, судя по тому, как дернулся первый из подошедших, он тоже так считал. Не должен был второй так близко подходить – его задача в другом. Наверняка, ему было поручено издали контролировать беседу товарища, чтобы прикрыть того, если необходимость вдруг возникнет.
Нормальный, в принципе, расклад. Один беседует, второй его прикрывает. Грамотно придумано, так, в общем-то, и должен поступать патруль. Надо полагать, сильно похмельный товарищ все эти умные инструктажи позабыл, вот и подошёл слишком близко…
– А в чем, товарищи, дело? У вас какие-то конкретные претензии к моим знакомым?
Первый милиционер открыл рот, но сказать ничего не успел.
– Ха! Шутить изволите? – ухмыльнулся похмельный. – Небось, не знаете, кто в этом домике проживает?
Он совсем баран?
Теперь подполковник ни секунды не сомневался, что оба никакие не милиционеры – ряженые это!
Проверка? Почему бы и нет?
– Простите, а кто?
– Гражданин! – перебил товарища первый лжемилиционер, делая тому знак замолчать. – Документики ваши позвольте!
– Пожалуйста! – протянул паспорт Гальченко.
Собеседник его взял и, отступив на пару шагов, включил фонарик, осветив им документ. Уличного света для чтения явно было недостаточно.
– Горобцов Степан Юрьевич?
– Он самый, – наклонил голову Проводник.
Шутки кончились. Теперь на улице уже не было случайного прохожего. Смертельно опасный профессионал рассчитывал каждый шаг, каждое движение. Время словно бы вернулось на несколько лет назад – туда, где каждое неверное слово или жест мог стать последним. Понимай это его собеседники, они сочли бы за лучшее моментально развернуться и тотчас же исчезнуть в узких переулках. И потом до гробовой доски благодарить судьбу за такую немыслимую удачу – шанс уйти живым.
Но… переодетые в милицейскую форму люди ничего не почувствовали. Они считали себя хозяевами положения. А как же иначе? Да, их револьверы
– Живёте где, гражданин Горобцов?
– Луговая улица, одиннадцать. Комнату там снимаю.
– Не местный?
– Месяца полтора уже здесь. Я из Нижекумска, сюда в командировку прислали.
– С какой целью? – вошёл во вкус первый ряженый.
– Механик я. Помогаю центробежные насосы налаживать в вашем горкоммунхозе.
– И откуда же вы сейчас следуете?
