– Как не быть!
Я молча достал ему еще полушку.
– Неси, вместе с медом неси.
Хозяин исчез, я присел на лавку. Кто мне раненый? Почему я вдруг почувствовал симпатию к нему, почему решил поставить на ноги? Этого я и сам объяснить не мог. Может, я ошибаюсь и он сам разбойник, получивший ранения при дележе награбленного? Однако он слишком прилично одет для разбойника; грязь не в счет – упал, полз по земле, кровь опять же. Не хотелось бы разочароваться в человеке – вложить в него душу, а он встанет на ноги, плюнет и уйдет, или еще хуже – всадит нож в спину и исчезнет с твоим кошелем. Ладно, мне спешить уже некуда – пусть я уйду сам, но как отсюда выбираться Ивану? Что-то я далеко загадываю – его же еще на ноги поставить надо.
Вечером мы попоили раненого молоком с медом, но всю ночь он прометался в бреду. Скидывал с себя тулуп, и я вставал с лавки и укрывал его снова. Лоб его был горячим, сам весь мокрый от пота. Одно радовало – повязки сухие, не сочилась кровь, не было гноя.
Утром я вновь перевязал раны, покормил с ложечки. Губы у него потрескались, глаза лихорадочно блестели. Поев, он снова уснул.
– Сон для больного или увечного – первое дело! – глубокомысленно изрек хозяин.
Постепенно, день за днем, лихорадка и слабость отступали. В один из дней Иван с моей помощью спустился с печи, сел на лавку. Был он бледен, но я уже чувствовал, что перелом в болезни произошел и раненый пошел на поправку.
Дождавшись, когда хозяева по делам вышли во двор, я спросил:
– Расскажи – кто ты и что случилось?
– Купец я, из Нижнего Новгорода. Фамилия моя – Крякутной.
Я невольно засмеялся. Купец обиделся:
– Что смешного? Род мой уважаемый в Нижнем; отец мой купцом был, я у него дело перенял – сроду над нами не смеялись.
– Не обращай внимания, Иван, это я о своем. – Надо же, не объяснишь ему, что Крякутной – первый россиянин, сделавший монгольфьер, то есть воздушный шар, наполненный теплым воздухом. И тут я чуть не поперхнулся – а может, это он и есть? Или будет им в будущем? – Извини, Ваня, продолжай.
– Расторговался удачно мехами в Москве, хотел до распутицы домой попасть, только с одним охранником и выехал, верхами – чтобы успеть, значит.
Иван замолчал, отдышался, продолжил:
– А тут как назло около леса разбойники напали, четыре человека. Охранник мой силен – дружинник бывший, да у татей самострел был, фрягами прозываемый арбалетом. Его и застрелили, а я с лошади спрыгнул – и в лес. Да и меня ранили. Сколько сил было – отбивался, а как ножом полоснули – так и упал. Очнулся – ни денег, ни лошадей. Кабы не ты – каюк бы мне был. Волков видел, думаю – ночь не пережил бы, задрали бы серые. Повезло мне, что ты меня нашел, уже не чаял своих увидеть. Денег, конечно, жалко, да деньги еще заработать можно. Так что помнить о тебе до скончания буду, и домашние мои за тебя молиться в церкви будут. Спасибо тебе, мил человек, что в лесу не бросил. Думал – пригрезилось мне, как тебя увидел. А как ушел ты, думаю – все, кому нужны чужие беды… Ан – нет, не перевелись еще люди на Руси. Как звать-то тебя?
– Юрий Котлов я, свободный человек ныне; у князя в Москве служил, только не оценил князь мою службу, вот и разошлись наши пути-дороги.
– Не кручинься – это еще не беда. Хочешь, ко мне в охранники пойдешь?
– В Хлынов я собирался.
– Что тебе в Хлынове? Захолустный городишко, людишек и трех тысяч не наберется, деревянная крепостишка. А гонору у вятичей! На три княжества хватит. Представляешь – даже Сарай-город, ордынскую столицу, грабить на ушкуях ходили. А прошлым летом соседей своих пограбили.
– Это кого же?
– Никак не слыхал? – удивился купец. – Великий Устюг. Пограбили сильно, людей много побили, а кого и в полон увели и нечистым продали.
– Это татарам? – пришла моя очередь удивляться.
– А то кому же!
Я о происшедшем не слышал и был немало удивлен. Да, приходилось слышать, что князья воюют друг против друга, ратники гибнут, людей в плен берут, но потом за выкуп отпускают. Но чтобы нехристям продавать? Не бывало такого на Руси. А рабы долго у татар не живут, два-три года. Кормят плохо, работать заставляют через силу – эдак никто долго не проживет. К тому же одежды никакой, в обносках рваных ходят, а зимы в Казани и землях татарских суровые, снежные. Нет, такой участи и врагу не пожелаешь.
– Ну так что, спаситель мой, пойдешь ко мне охранником? Вижу я – человек ты надежный, это – главное! А ежели еще и саблей хорошо владеешь, то цены тебе нет.
– Иван, давай отложим разговор наш до дома твоего, до Нижнего добраться еще надо.
– И то правда, я ведь сегодня гол как сокол, ни одной полушки нет. Домой доберемся – все деньги верну, до последней копейки, не сомневайся.
– Ты выздоравливай побыстрее, деревушка эта в четыре двора, мы скоро всех кур переведем. К тому же сил тебе набраться надо, лошаденка одна,
