считал праздничным днем – так, день как день.
Дома я похвастался перед Еленой – а перед кем еще, не перед холопами же – жалованной мне самим государем землею и в подтверждение предъявил грамотку. Жена по-бабьи всплеснула руками, принялась читать. Прибежал Васятка, тоже прочитал – удивился больше, чем обрадовался.
– Неужто сам государь, правитель земли русской, о тебе знает?
– Как видишь. Вот грамотка, им самолично подписанная, с сургучной печатью.
– Здорово!
Лена по такому поводу решила устроить пир. Пока она занималась хлопотами по его подготовке, я съездил в свое село. Сели с Андреем за стол в его избе – он уж с семьей перебрался в село из Вологды, и я выложил ему неожиданную новость. Поздравил меня управляющий, однако как-то приуныл.
– Что за кручина, Андрюша?
– Мыслю – новые земли поднимать будешь, боярин.
– Правильно, за тем к тебе и приехал.
– На новые земли управляющий нужен, а я куда?
– О том и говорить хочу. Можешь стать главным над обеими землями, волен тут остаться. Есть ли человек на примете?
Андрей призадумался было, потом тряхнул копной волос:
– Боярин, сын у меня уже вырос. Как посмотришь, ежели я попрошу тебя здесь, в Смоляниново, его оставить – пусть сядет на мое место. Я же новой землицей займусь. Здесь все отлажено, а случись, что-то не заладится – я рядом, всегда помогу. У меня опыт уже кое-какой имеется – присмотрюсь к даче, за зиму людей подберу. Ты меня уж два года знаешь, не подводил я тебя.
– Андрей, скоро все земли мои твоей родней заселены будут, – засмеялся я. – Сколько же лет сыну?
– Восемнадцать нонешней зимой исполнится.
– Молодоват. А справится ли?
– Должен, он мне здесь помогал, все знает.
– Ладно, быть посему, с завтрашнего дня он – управляющий. Только условие одно: не справится, хиреть хозяйство станет али доход упадет – извини, найду другого.
– Вот и сговорились.
Мы ударили по рукам. Андрей кликнул жену, сына Павлушу, быстро накрыли стол, обмыли сделку.
Каждую неделю я старался бывать в селе, контролировать – справляется ли новый управляющий со своими обязанностями? Ведь многие смерды и холопы ему в отцы или даже в деды годятся – будут ли его слушать? Пока все у Павла получалось. Я видел, что он горд назначением и ревностно относится к своим обязанностям. Конечно, какие-то ошибки по молодости да малому опыту будут, только умный выводы сделает.
Андрей целыми днями занимался новой землей. Объездил ее – даже план составил, обдумывая, с чего начать. Я намеренно дал ему свободу действий, было интересно поглядеть, насколько вырос человек, превратившись из мелкого торговца-лоточника в управляющего боярским уделом.
Снег в этом году лег рано – аккурат на Покрова Пресвятой Богородицы. Тонким слоем укрыл он землю, а вскоре ударили жестокие морозы.
В один из таких дней я попал в передрягу, из которой чудом выбрался живым. А дело было так.
Возвращался я ранним вечером – часов около пяти – из села своего в Вологду. Плотные сумерки накрыли землю, в крестьянских избах зажглись светильники. Я выехал из деревни в надежде вскорости попасть домой. Полушубок теплый, конь сытый, застоявшийся, воздух бодрящий – одно удовольствие проскакать по белой от снега дороге.
Конь с места взял в галоп, от набегающего ветра холодило щеки, слезились глаза.
Мы уже одолели на одном дыхании третью часть пути, как конь всхрапнул раз, другой, запрядал ушами и наддал хода. Такого с ним ранее не бывало. Я обернулся. Твою мать! Нас догоняли серые тени, в сумерках лишь светились зеленые огоньки глаз.
Подгонять коня не пришлось, он и так летел, как стрела. Вестимо – конь слышит лучше человека, а видит почти кругом вокруг себя. Однако и серые тени не отставали.
Я вытянул кистень из рукава. «Расслабился от мирной жизни, – выругал я себя, – даже саблю в последнее время брать перестал. На поясе – боевой нож да обеденный и пистолет с одним зарядом». Насколько я помнил дорогу, на пять верст вперед жилья нет, и помощи ожидать не от кого. Влип!
Конь подустал, стал сбавлять темп. Волки догоняли, и самый резвый из них подпрыгнул и вцепился зубами в попону, укрывавшую круп коня от мороза. Я, полуобернувшись, врезал ему грузиком кистеня в лоб. Хрястнула кость, и волк упал, но другие только поддали хода, и крупный волчара вонзился зубами в лошадиную ляжку. Я выстрелил ему в голову, и еще одним серым стало меньше.
Двое волков с разных сторон напали одновременно. Один вцепился в заднюю ногу, другой – в шею. Конь сбавил ход. Кистенем я врезал по лбу тому, что висел на шее, – волк клацнул зубами и упал, но кровь из шеи коня ударила фонтаном. Бедный конь, отчаянно заржав, остановился, и на него набросились другие волки.
Я не стал испытывать судьбу, соскочил с коня и, в один прыжок долетев до заиндевевшей березы, в мгновение ока ухватился за толстый сук,
