приключениям. Надеюсь, Мартин занят Викторией и не устроит мне нагоняй за отлучку.
Круглая беседка была теплой, освещенной тусклым фонариком, с плотным занавесом плюща, сквозь который почти не пробивался свет. Внутри находилась широкая скамья, столик с пепельницей, и я, сняв маску, вздохнула, села и вытянула ноги, достала сигарету и закурила. Мысли текли ленивые, пьяные. Я докурила, чуть поежилась – тело остыло после танцев, – пожалела, что не взяла с собой накидку, и встала: нужно было возвращаться.
На самом деле глупо было уходить так далеко.
Я обошла столик, когда в беседке вдруг замерцал и погас свет. Открылась дверца, очертив синим сиянием мужскую фигуру, закрылась, оставив нас в полной темноте.
– Кто это? – спросила я тихо, отходя назад и упираясь бедрами в стол. Вытянула вперед руки, слушая мягкие шаги и тихое дыхание, уткнулась ладонями в горячую грудь. Мужчина взял меня за запястья, опустил руки вниз, по бокам, прижавшись всем телом, и я задрожала, вдыхая его запах.
– Р-р-р-р-р-р-р-р, – мягко и хрипло прорычал он мне на ухо, куснул мочку, потянул зубами длинную серьгу. Ладони легли мне на талию, спустились ниже, посадили на стол. – Разве вы не знаете, леди, что одиноким девочкам в лесу обязательно встретится страшный серый волк?
– Вы сейчас будете меня есть, господин волк? – спросила я тонким испуганным голосом, проводя губами по его шее. – Сделайте так, чтобы мне не было больно, умоляю.
– Съем, – шепнул он мне в губы, – прямо сейчас съем, всю. Всю, Маришка. Загр-рызу. Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р….
Это мягкое рычание творило со мной что-то невообразимое. Горячая струна внутри тела вибрировала и дергала болезненными и сладкими узлами в груди, внизу живота, и я вдруг поняла: боги, по какой-то своей воле, по какому-то высшему замыслу, создали мое тело идеальным резонатором для его голоса. Порычи он еще немного, и я бы взорвалась от удовольствия.
– Меня зовут Эдельвейс, – возразила я слабо. – Так кого вы искали, господин волк?
– Госпожу своего сердца, – сказал он очень тихо. – Поцелуй меня, принцесса. Поцелуй меня.
Разве я могла отказать? Я подняла руки, сжала в пальцах его короткие волосы и притянула к себе, окунаясь в знакомое умопомрачительное безумие.
Боги, что он творил со мной. Темнота была вокруг меня, темнота полыхала внутри, тяжелая, жаркая, бьющая тягучими волнами, необходимая. Ничего не было важным, только пить его, поглощать, чувствовать – его губы, горячие, умелые, его руки, ласкающие меня, опускающие спиной на стол, его хриплые стоны, дрожь его сильного тела. Он держал мои запястья, не давая коснуться себя, целовал мои плечи, опаляя их жаром и нависая надо мной, вдыхал воздух у основания шеи и рычал уже натурально, утробно, оглаживая тело, поднимая юбку, касаясь края чулок, сжимая мои бедра.
– Будешь моей? – прохрипел он мне в лицо и коснулся моих губ пальцами. – Будешь моей, Марина?
Я потянулась вверх и поцеловала его. За стенами беседки загрохотали взрывы, плющ осветился разными цветами – Инландеры давали салют, а мы целовались, исступленно, жарко, и ничего не было важнее в целом свете.
Не задавай глупых вопросов, Люк. Будто ты давно не знаешь ответ.
В беседке вдруг зажегся свет, Кембритч потянул меня на себя, обнял, подавая маску, повернулся к открывающейся двери.
Мартин.
Хмурый, сердитый Март. Я улыбнулась ему самой идиотской улыбкой на свете, шагнула вперед, коснувшись на прощание руки Люка, и, пройдя мимо мага, вышла на дорожку, чувствуя, как легкий ветерок овевает мои горящие губы. Сделала несколько танцевальных па, поклонилась неодобрительно наблюдающим за мной с дерева змейкам, оглянулась на дверь – она закрылась. Мужчины остались внутри.
Ну и пусть. Я пошла к дворцу, глядя на расцветающие под куполом цветы салюта. Все будет хорошо. Теперь-то точно все будет хорошо.
В беседке двое мужчин стояли и молча смотрели друг на друга. Спокойно, без агрессии или злости.
– Сюда мог зайти и не я, – сказал наконец блакориец. – Вы бы пощадили ее имя, милорд.
Герцог усмехнулся, достал сигарету, закурил.
– Вы не вовремя явились, барон. Не делайте так впредь, иначе мне придется убедить вас по-другому.
– Мальчишка, – беззлобно хмыкнул фон Съедентент, оставив почтительный тон, – эгоистичный мальчишка. – Люк глянул на него с изумлением, нахмурился. – Во всем так. Сначала делаешь, потом думаешь. В драке ты даже коснуться меня не успеешь. Говорю прямо: даже простой девке надо задирать юбки с умом. А Марина не девка. Она принцесса дома Рудлог с кровью Красного, руку которой сочли бы за честь получить в любом королевстве мира. Думай о ней, а не о себе. Разберись со своими долгами и совестью и тогда уже открывайся ей.
– А вы, барон, при ней нянюшкой? – Люк недобро посмотрел на собеседника, покрутил головой, словно разминаясь.
– Не хами, – предупредил его Мартин. – Я тебе дам один шанс, Дармоншир. Запомни: к ней – со всем уважением. Напортачишь – я сделаю так, что она о тебе и не вспомнит.
– Вы так добры, барон, – с издевкой произнес Люк, – а я нет. Я вам шанса не дам.
Фон Съедентент покачал головой и вышел из беседки. Слишком давно у него было так же, когда чувства заглушали и разум, и долг. И, наверное, уже не будет.
