что чревато серьезными последствиями. Гудение усилилось. Видимо, насекомий мозг мглистых никак не мог уразуметь, что на меня эта их звуковая атака не действует. Ладно, пусть пытаются, главное, что пока перестали плеваться, а значит, пора действовать, тем более что всех нападавших я уже вычислил – пятеро. Причем одна из этих тварей настолько обнаглела, что вылезла из кустов и, застыв от меня буквально в пяти метрах, гудела, словно высоковольтный трансформатор. Мне даже не нужно было переходить на инозрение, чтобы ее рассмотреть. Кстати, очень неприятные создания: тонкие, покрытые хитиновыми шипами ножки-палки, присоединенные к похожему на волосатый баскетбольный мячик телу, на котором красуются черные точки глаз и огромный блюдцеобразный рот, заполненный иглами зубов. Гадость, блин, ходячая, однако сама на меч лезешь, что ж, мне проще.
Катана из ножен, ускорение, взмах, и гудение резко обрывается, а располовиненный мглистый несколько мгновений стоит, покачиваясь на своих тонких ногах, затем с хрустом падает в придорожную траву, а я уже стою рядом с другим. Удар, и еще одна тварь умолкает, оседая на землю грудой причудливого «хвороста». Да уж, это не катары, которые мне пришлось применять во время моей первой встречи с подобной тварью, тогда я едва ее одолел, впрочем, сейчас даже их бы мне хватило.
Легкое перестукивание семенящих лап за спиной, тонкий свист, толчок в плечо, шипение расползающейся ткани, и правую руку сводит дикая судорога, заставляя меня буквально взвыть от боли. Вот ведь ж гадство, опять расслабился, почувствовал себя убер-воином и тут же получил «по шапке», однако повторяюсь в своих глупостях. Я бросился на землю, уходя в перекате от ударов ног мглистого и одновременно подхватывая левой рукой выроненную катану. Бросив быстрый взгляд на магичку, дабы убедиться, что ей пока ничего не угрожает, я развернулся к своему противнику и, не сдержавшись, выругался. Возвышавшийся надо мной паук был больше своих собратьев раза в два, а те ведь достигали почти человеческого роста.
– Вот ты отожрался на местных, – буркнул я, усилием воли блокируя повисшую плетью и ноющую пульсирующей болью руку.
На миг у меня создалось такое впечатление, что мглистый меня понял, а его круглый рот скривился в некоем подобии довольной усмешки, и тут же его ноги метнулись ко мне, чтобы рухнуть в дорожную пыль, схлестнувшись с мерцающей в звездном свете полосой взметнувшейся навстречу катане. Тварь попятилась, бешено вереща от боли, и вдруг присела, раскинув лапы в стороны, пронзительно зашипев. Судя по всему, это был некий призыв для оставшихся в живых собратьев, потому как они тут же кинулись на меня из своих укрытий, заставляя уворачиваться от их лап самым причудливым образом, одновременно «плетя» вокруг себя стальную паутину защиты. Хруст, верещание, свисты, легкий шелест лезвия, брызги слизи. Я оттолкнул ногой «мяч» тела одной из убитых тварей и, стряхнув с лезвия клинка налипшую на него слизь, с кривой ухмылкой посмотрел на гигантского мглистого, который за короткое время боя сплел перед собой мерцающую разрядами сеть, словно желая укрыться за ней от моего меча.
– Ну и что ты задумал? – пробормотал я, поудобнее перехватывая рукоять катаны.
– Лекс, что слу… Великая богиня!
Мой затылок обожгло горячим воздухом, и я едва успел отклониться, пропуская огненный шар, который, ударив в паутинный щит мглистого, взбух огненным облаком, тут же превратившись в вихрь огня, заставивший меня попятиться назад, инстинктивно загораживая лицо ладонью. Через пару минут все было кончено и от гигантской твари осталось лишь жирное черное пятно копоти на пыльной земле. Я машинально провел ладонью по опаленным волосам, затем обернулся и укоризненно посмотрел на испуганную обнаженную девушку, застывшую с вытянутой рукой, на кончиках пальцев которой все еще поблескивали огоньки сорвавшегося с них заклятия. Гая в ответ лишь виновато улыбнулась и, пожав тонкими плечами, потянулась к лежащей у ног одежде.
Из сорока членов отряда экспедиции в живых осталось чуть больше половины, да и то большинство из них в той или иной степени были ранены, причем пятеро довольно тяжело и, по словам осмотревшего их лекаря, едва ли могли рассчитывать дотянуть до утра. Тем не менее Эллар даже не подумал дать своим людям передышку. По его приказу один из солдат занялся поиском выживших в бойне лошадей и быстрым ремонтом уцелевших повозок, а другие были отправлены на сооружение погребального костра, в котором было решено сжечь всех погибших. Все это делалось без возражений и второпях, ибо никто не был уверен, что, несмотря на уничтожение кукловодов, нападение не повторится, зато все прекрасно понимали, что второй волны атаки им просто не пережить. Наверное, поэтому, едва огонь погребального костра начал угасать, как, погрузив раненых на повозки, отряд двинулся в дальнейший путь, стремясь как можно дальше уйти от места схватки в надежде оторваться от возможных преследователей. Двигались практически до темноты, стремясь к все еще далеким горам, но, несмотря на это, далеко уйти не получилось, ибо все были измучены, к тому же у многих раненых открылись перевязанные и подлеченные в спешке раны. И тем не менее коммандер гнал своих людей вперед, пока скорость передвижения отряда не упала настолько, что Эллар просто вынужден был отдать приказ об остановке на ночлег. К счастью, на пути попалась небольшая роща с наполовину засыпанным родником, а то походные фляги у всех давно уже опустели, и усиливающаяся жажда только усугубляла общее состояние измученных путников. Палатки ставить не стали, как и выставлять часовых, так как функцию последних взяли на себя подручные Неллары. Единственное, что сделали, это расставили уцелевшие повозки полукругом, создав таким образом видимость хоть какого-то укрепления. Впрочем, сделано это было больше по привычке и для самоуспокоения. Все были вымотаны и подавлены настолько, что напади некроводы прямо сейчас, то смогли бы взять лагерь без каких-либо особых усилий и потерь.
Едва прозвучала команда на остановку, как Дворкин с Баркиным дружно рухнули на землю прямо там, где стояли, и, судя по их виду, сдвинуть с места их теперь могла, пожалуй, только пара тяжеловозов, да и тем бы пришлось изрядно поднапрячься. В отличие от них Гувер чувствовал себя хоть и уставшим, но не да такой степени, чтобы валиться на землю бесчувственным мешком. К тому же он прекрасно понимал, что стоит хоть немного дать волю усталости, и
