– Воевать. Что же еще? Фашист везде фашист. Катера их со своими пушечками нам не угроза. Таким калибром только пыль с дота сдувать. Торпеды – тем более. А высадят десант – примем с распростертыми объятиями. Ну и, конечно же, будем надеяться, что товарищи из будущего не бросят нас на произвол судьбы. Это они могли сразу сделать. Раз посчитали необходимым вмешаться – должны довести дело до конца. Я так думаю…
– Хорошо бы, – как бы про себя заметил Малышев. – Своими силами нам отсюда точно не выбраться. Разве что судно захватим? А чего нам, молодым и неженатым? В прошлый раз самолет в лесу нашли[34], а теперь – торпедный катер.
– Поживем, увидим, говорил слепой умирая… – хмыкнул Николай. – А пока есть время, давайте переправим все это барахло в бункер. Если фрицы поймут, что их дот захвачен, и устроят осаду по всем правилам, – без припасов, а в особенности без воды, долго не продержимся. Так что хватит рассиживаться. Считайте, в каждой канистре или ящике один лишний день жизни. Андрей, ты за старшего. А я пойду еще разок с немцем побеседую… Что- то мне подсказывает, не всю правду он говорит. Высадка союзников – конечно, вещь серьезная. Но ее настолько легко засечь с воздуха, что одна- единственная станция дальнего оповещения никак не может быть немецкому командованию настолько важной. Не сходится что-то… А я этого терпеть ненавижу.
Глава десятая
Корнеев еще только вставал с ящика, когда со скалой стало происходить нечто странное.
Сперва по периметру прямоугольника возникло слабое свечение, словно внутри зажгли свет, и он просачивается сквозь щели вокруг неплотно подогнанной к коробке полотна двери. Потом свет стал ярче и сменил спектр. С бледно-желтого переходя в зловещую красноту…
– Ложись! В укрытие!
Корнеев отдал приказ не размышляя. А как еще реагировать? Стоять и смотреть как баран на новые ворота? Или подойти поближе, понюхать, пощупать, а когда рванет – сильно удивиться… если успеешь.
Но взрыва не последовало. Наоборот – свечение пропало, зато дверь в скале проявилась целиком, больше не изображая из себя рисунок. Настоящая, всамделишная дверь. В одном угле даже краска облупилась… А еще мгновением позже створка распахнулась…
Рывком. На всю ширь. С лязгом металла и грохотом камня. Словно выбитая изнутри мощным пинком. А в образовавшийся проем вывалился мужчина, держа в охапку девушку.
Мужчина щеголял полосатой пижамой, девушка – белым халатом. При этом мужчина, несмотря на мгновенность событий, показался всем знакомым. Настолько, что большинство разведчиков, включая Корнеева, одновременно помянули бога, черта, краснознаменную дивизию и прибавили к ним еще несколько расхожих фраз.
– Степаныч! Ты? – первым окончательно узнал боевого друга старшина Телегин. – Откуда дровишки?..
Семеняк ответить не успел. Сквозь свободный проем оставшейся распахнутой двери, изнутри скалы вымахнул черный зверь, похожий на здоровенного волка или овчарку, и с рычанием бросился на пытающегося встать Семеняка. Судя по скорости, у него не было шансов отклониться, а стрелять в зверя он сам же и мешал.
– Лежи, Степаныч! Я сейчас!
Корнеев метнулся вперед, желая максимально сократить дистанцию, чтобы стрелять наверняка. Но Игорь Степанович успел все сделать сам. И не просто успел… За невероятно короткий отрезок времени, пока псина находилась в прыжке, он аккуратно положил на землю девушку, перевернулся на спину и принял зверюгу на согнутые ноги. После чего, как заправский цирковой артист, мощным толчком отправил ее обратно, за порог.
– Гранату! Киньте кто-нибудь гранату следом! Быстрее! Он там не один такой!
Упрашивать никого не понадобилось. В проем влетели сразу три «лимонки». Звука взрыва не последовало, но выброшенная наружу изувеченная туша подтвердила, что хотя бы одна цель поражена.
Семеняк пружинисто вскочил, словно ему было не за сорок, а максимум двадцать пять. Движения плавные, как у крупного хищника.
– Товарищ подполковник! Коля! Нет времени объяснять. Там, за дверью, фашистская лаборатория. Ее надо уничтожить. Любой ценой! Если у группы другая задача, дайте мне оружие, патроны и хоть пяток гранат.
– Отставить самоуправство! – Николаю больше всего хотелось обнять своего ординарца, но по лицу Игоря Степановича было видно, что на нежности нет времени. – Малышев, Петров, Телегин! В распоряжение Семеняка. Игорь Степанович – действуй. Андрей! Действуйте по обстановке. Разберешься – примешь командование.
– Есть…
Стоявший ближе всех к Семеняку лейтенант Колокольчиков вручил ему свой МР-40, подсумок с тремя запасными магазинами и второй – с немецкими гранатами.
– Спасибо… Парни, за дверью коридор. Длинный, но не широкий. Я пойду первый. Дайте мне секунд десять, потом прыгайте следом… Своих там нет, только враг. И враг необычный. Слишком живучий. Патронов не жалейте. Бить лучше в голову. Прятаться могут во всех комнатах. Так что если есть движение – сперва граната, потом осмотр. И ни единой секунды на сомнение. Женщины, дети, животное – все не то, что кажется. Зазеваетесь – умрете. Бася, это друзья. Жди меня здесь. Рассказывать можно все.
